Форум » Кембрийский Период » Текущая книга. Отрывки под тапки. (продолжение) » Ответить
Текущая книга. Отрывки под тапки. (продолжение)
Rosomah: Тут будут выкладки. Как и на ВВВ. Для начала - маленькое уточнение. Книга будет про Немайн, и хронологически продолжающая две предыдущие. Но я постараюсь сделать ее отдельной книгой. Не продолжением сериала, а вещью, вполне употребимой без первых двух частей... Я обязательно опишу это в тексте. И спасибо за напоминание - мне действительно часто кажется. что читатели знают ВСЕ.
Ответов - 62, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
nebelmann: Перезарядил тапкомёт. 1) Совсем не годится в мужья римской императрице. Не совсем понял смысл данного манёвра. Она теперь чтоли Немайн вообще ко всем будет ревновать и своим и чужим? Или боится что та совратив Пенду разрушит союз или я уже вообще запутался в мотивах. 2) Сущая римлянка. и платьем и прической Точка вместо запятой. 3) Интересно, насколько неуютно чувствуют себя чернильные души, Не звучит. Можно и просто "уютно" 4) Такого не случалось веками - но вдруг? Помнится в предыдущих книгах упоминалось что Дэфид собственноручно перерезал дядьёв нынешнего короля Диведа. Или это не тот случай? 5) Полииииитика (Т_Т) британцы со своим "империализмом" были при этом самым свободным народом европы несчитая разве что каких нибудь швейцарцев скандинавов и исландцев, но в отличие от последних ещё и государство образовали. А уж про имперскую спесь вообще молчу. Те же римляне в этом плане дадут им 100 очков вперёд. Может не наааааадо? 5) и дар, который требует обернуться голову к восточному столу. Повернуть голову или обернуться. 6) какая-нибудь, не найдя нарастающего ответа вспомнит Какая-нибудь не звучит. Может всё-же кто-нибудь или ещё как. Нарастающего ответа? Вариант не предложу, но звучит жутко. 7) Так, что слезы вытирать пришлось - настоящие. Зачем уточнение что слёзы настоящие? 8) отличающемся откамбрийского северным выговором 9) Истинные бритыы, но не трусы и не бездари.
Тень Дуба: 5) Полииииитика (Т_Т) британцы со своим "империализмом" были при этом самым свободным народом европы несчитая разве что каких нибудь швейцарцев скандинавов и исландцев, но в отличие от последних ещё и государство образовали. А уж про имперскую спесь вообще молчу. Те же римляне в этом плане дадут им 100 очков вперёд. Может не наааааадо? +1 Кроме прочего, у нас Клирик из мира БУДУЩЕГО, то есть ещё на сколько-то десятилетий дальше, чем мы сейчас, от времён имперского прошлого Британии. Которое и нынешним-то поколением изрядно подзабыто). Для тех, кому сейчас лет 20-25 - вся эта деколонизация и "хинди-руси пхай-пхай"уже относится ко временам "старше моих родителей"©, серьёзный (до ВМВ) колониализм, британские моря и желание "дойти до Ганга" и погнать оттуда "сахибов" - это вообще легендарные времена Гражданской, прадедушек, "Гренады" и комиссаров в пыльных... . А тут ещё поколение где-то прошло. Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Звучит анахронизмом, примерно как вдруг предъявлять счёт французам за 1812 год всерьёз, с накалом стихов Дениса Давыдова, а не в духе водевиля "Гусарская баллада" чётким слоганом "Давным-давно"...
Rosomah: Пока я думаю - и вашим мнением интересуюсь - стоит ли перепысывать последний кусочек еще раз, вот продолжение. Но для Артуиса Гвентского - разницы нет. Его род десятилетиями держал границу. Пропускал через себя все новых и новых пришельцев, пермалывал, убивал - защищая не только себя - но и сварливых соседей с тыла. И не заметил, что пришлых дикарей - именно сбрасывают. Те, кто поколение назад принял бриттов за людей... и одновременно перестал числиться за людей у недавней родни. Как-то это неожиданно получилось. - Через мои земли ни один сакс... Закончить он не успел. - Тысячи. В прошлом году. Помнишь? - Это вы их сговорили! - В поход на нас же? - Да! А дальше... Говорят все, быстро, громко, взахлеб. Друг друга не слушают - слышат лишь злость и несогласие, да видят рожи перекошенные... Громче, в ярости, в самозабвении - пока стол, неподъемный, круглый и плоский словно сама земля не прыгнул вверх! Покатились чаши, среди блюд-островов расплескалось море вина! Зло зашипели угли, воздух наполнился хмельным духом. Немайн, маленькая да умильная, отняла руки от столешницы, головой тряхнула - разметала прическу, что с таким трудом из ее коротких волос соорудили. Ноздрями трепещет в гневе! Уши прижала! Кто был пьян - протрезвел, на сиду уставился. Кто был трезв, чуть-чуть не оглох. Роста ни на палец ни прибавила. Но - была ушастая девчушка, стала - кому августа, а кому и богиня! - Бахвалитесь? - голос - мертвый услышит. - Грызться начали! Мужья жен, как собак и лошадей закладывают, жены - мужей!.. Артура на вас нет! Или Ираклия! Тот последнюю медь заложил - не на спор, на битву, когда Константинополь град с двух концов штурмовали... Не он - не было б теперь империи, и Истинный Крест был бы теперь в руках персов-огнепоклонников. Стыда у вас нет! И хотя от чиновного стола несется: - Свадьба - такое дело... А короли, леди сида, опять сговорятся. Не впервой... И замолкает. Взгляд, стать, голос... Барды за южным столом уже поняли - как и отчего поседел коллега! А ведь это еще тучка. Без грома. Без молнии! - У нас война! И свадьбы наши - для нее! Во хмелю и усобицах победить - не надейтесь. Война не та. Враг - не тот! Не нам - выиграть битву и успокоиться! Наш бой до последнего воина, до последнего берега. И пока на этом последнем берегу последний враг не сложит к нашим ногам последнее свое поганое знамя - раздоры не для вас! И не для меня... Круглые, словно удивленные человеческой мелочностью глаза обходят королей, королев да наследников, заглядывают в души. Совесть - есть ли? - Не для меня... - повторяет Немайн. Пальцы сжали край столешницы - мореный дуб промялся, словно последняя гниль. Острый зуб впился в губу. - Не сдержусь, - сказала сида, - Кто считает, что моей песни не вынесет - уходите. Скорей! Вы... короли... Здесь еще? Не трусы... Тогда - слушайте. В поход пойдут все. Когда скажу - Я. И последней двинусь тоже Я. Мне ваши коровы, земли... Вот. А теперь - петь буду! Ни у камбрийцев, ни у греков мысли не возникло - что можно хотя бы попытаться заставить Немайн замолчать. Когда у драконицы из ноздрей бьет дым - благодари, что он сумела придержать пламя! Когда святая и вечная ведет себя, как и подобает святой и вечной - как ей сопротивляться? Три стола - чиновный, ремесленный и поэтический - куда как поредели! Воинский и королевский - самую чуть. Кому нужен воин-трус? Королю, да и правящей королеве уйти - проститься с властью, она назначена лучшему в роду. Выслушать песню Немайн - вызов и проверка! Да вон и греки сидят, не двигаются! Только принц Рис поспешно выводит беременную жену, Гваллен оглядывается со страхом и сожалением. Кто в зале жив останется - тот не трус. Была бы с пустым животом, осталась бы рядом с мужем. Лебедью плывет к выходу Киневиса. Ей чего бояться? Ее муж - герой, и с ушастой дружен, а та верить и быть верной умеет. Сам Пенда не беспокоится, подпер рукой подбородок. Готов слушать! То, что пальцы до серебряного молоточка, что на шее висит, дотянулись - ни жене, ни гостям, ни богине-императрице знать ни к чему... - Все? - у сиды по подбородку - алое. Клыком располосовала! Немайн не слушает ответа. В зале звучит неизвестный никому язык. Звучит - песня! - Не для меня... придет весна. Не для меня Дон разольется. И сердце трепетно забьется В восторге чувств не у меня... Голос вновь вырос - под крышей тесно. Немайн подняла взгляд - выше глаз, выше голов. Через нее идет сила, сила выше ее самой. На глазах у всей Британии, иначе и не сказать. Печальные, отчаянные, неукротимые слова льются сквозь грудь, сквозь горло. Печаль и ликование разом. Сида оплакивает себя, мечту о спокойной жизни, ликует - от пения, от того, что лица вокруг вновь стали хорошими, хоть и бледными малость. Слов не понимают? Почувствуют душу. Поймут грусть, вызов, спокойное принятие долга и судьбы. Нет иного пути - значит, этот! - Не для меня журчат ручьи, Текут алмазными струями, Там дева с черными бровями, Она растет не для меня. Ни Луковка. Ни Настя. Сами пришли, да поздненько - так, что придется отдать, выпустить, как птичку с руки. Замужняя - останется другом, будет верна, да будет немайнина только после мужа, а там и после детей. Это правильно, но больно. - Не для меня цветут сады, В долине роща расцветает, Там соловей весну встречает, Он будет петь не для меня. Немайн раньше приходилось петь эту песню, но не чувствовать. Не так... - Не для меня весной родня, В кругу домашнем соберется, "Христос воскрес!" - из уст польется, В пасхальный день не для меня. Люди - шевельнулись, узнали имя Господне. Узнала бы сида - в чужой языке, в песне? Веры той нет, наивной, наполовину языческой, но истовой. Да и война будет - между христианами. Враги-язычники на островах закончились, те староверы, что остались - будут драться в одном строю с камбрийцами, даже если на другом направлении. - Не для меня споют друзья И вся казачая краина... И на коня однажды сына Другой подсадит, но не я... Сида ослепла - от слез. Сын у нее есть - ее радость, ее сокровище. А что еще может сделать смерть за Отечество не только почетной, но и сладкой - как не сознание того, что враг не посмеет ин е сможет обидеть твою кровинку? Она не видит, как принц Катен внимательно вглядывается в замершие лица гостей, что Мерсиец давно отпустил серебряный молот, что у аварского посла рука - на сабле, и слезы - в уголках глаз. Язык он узнал - отчасти, по знакомым славянским корням, но он узнал и степную волю, и тюркские слова. Гадать будет - потом. Теперь ему попросту хочется - чтобы не стало непорядка в каганате, да чтобы авары перестали жить данью, а вместо того развернули коней на восток и вновь, как в былые времена, зачерпнули в шлемы воды великих Дона и Идела... А для меня кусок свинца - Он в тело белое вопьётся, И кровь горячая прольется - Вот это, братцы для меня! Немайн смолкла - и словно хребет вытащили. Согнулась, оперлась о край стола - не пошатнулся. Вытерла подбородок ладонью. Недоуменно уставилась на окрашенную кармином ладонь. - Кажется, - сказала, - я испортила праздник. Простите, если можете. Если больше не позовете - не обижусь, а позовете - вина мне не наливать! Но назад - ни единого слова не беру. Точка. Покаянно-мятежная речь споткнулась о смеющиеся глаза светловолосой сестры. - А Луковка-то права, - сказала Эйра. - В чем? - Когда говорит, что она - это ты. Сама же велела ей не наливать! Что творится с Луковкой, если ей поднести наперсток ягодного вина, все слышали. Тогда ее устами говорит Немайн. Но, оказывается, и самой сиде не стоит наливать лишнего. Пела - не как всегда. Страшней. Пусть песня знакомая, слышанная - вдруг сбудется? Ничего в ней хорошего нет! О своем беспокойстве Эйра молчит. Зачем слова, когда есть разум и острая сталь? Нужно поговорить с Эмилием, с рыцарями. Чтобы поняли: сиду нужно беречь пуще глаза. В конце концов, нехорошо жить рыцарю, потерявшему вождя. Неправильно! А у большинства - жены, дети. Умирать не захотят. Будут во все глаза за ней присматривать. - Что ты испортила? - удивляется Мерсиец, - Мы теперь знаем главное: трусов здесь нет. Это стоит беспорядка на столе! Те, кто был бледен, те, кто только что собирался дождаться, пока сида выйдет, да громко выдохнуть - смеются. Искренне, залихватски. Прав мерсиец - теперь то, что случилось на двойной свадьбе, само превратится в песню. Барды будут поименно перечислять всех, кто уж точно - не трус. И королю Клидогу Кередигионскому теперь куда как легче будет унять желающих добычи с соседских земель. «Принц Рис и брат его Катен со мной сиду слушали...» Артуис Гвентский развернул плечи, словно с них вериги спали. Так и есть - зимой от не решился встать с малой дружиной против саксонских полчищ, лечь костьми, покупая для соседей дни ценой жизни своего народа. Укрыл людей за стенами городов и холмовых фортов. Переждал. Сколькие были бы рады бросить первому рыцарю Камбрии обвинение в трусосисти - не в лицо, в спину. Не громким голосом - шепотком. Теперь навет встретит лишь недоверчивый смешок. «Ты что, считаешь трусом короля, что Немайн слушал? Шутник. Да ты б не то, что штаны перепачкал - окочурился б!» Утром выглянули молодожены. К удивлению своему, застали всех гостей за столом, и всех - трезвыми и задумчивыми. Немайн, которую никто никуда не прогнал, мило беседует с женой Пенды - тот сидит между, но сам только улыбается в усы и изредка подбрасывает дров в очаг беседы... Увидев сына с молодой женой, король сообщил: - Вы самое интересное пропустили. Жаль вас разочаровывать, но это так... Риваллон, встретив взглядом дочь, которую все-таки успел передать в руки достойного мужа, такого, что смягчит неуемный норов и позволит достойной соправительнице отца стать хорошей правящей королевой, поманил пальцем. Когда подбежала и склонилась, прошептал в ухо: - А твой отец все-таки совершил еще один подвиг. Королевна, обратившаяся королевой, ни слова ни говоря, обойдет вокруг круглого стола. Встанет напротив рыжей и ушастой. Посмотрит, как та пунцовеет, поднимет руку для пощечины... И опустит. Потому как отец коротко выдохнет: - Не сметь. А муж, только что глядевший сытым котом, вперит в нее взгляд, обещающий первую семейную сцену. С глазу на глаз... жаль, слышно будет до предместий! Ирландец да ирландка. Воевать, пировать, петь да ругаться - без удержу!
Shihad: обвинение в трусосисти - опечатка. Не очень понятно, за что Кейндрих пытается ударить Немайн. За то, что подвергла жизнь отца опасности?
Rosomah: И за это тоже :)
tyu: Самый замечательный "отрывок" в трилогии.Никогда не понимал эту песню.А "сейчас" с опозданием но дошло...
Rosomah: Новая версия. Лица, лица... Большинство Немайн впервые увидела на неделе, что прошла от ее появления в Кер-Мирддине до двойной свадьбы. Соседи, союзники и свидетели союза, невиданного со времен короля Артура. Раз король Диведа женится на наследнице Брихейниога, раз его сестра выходит замуж за наследника Мерсии - значит, остров рассечен от моря до моря. Этакая ось, на которую и нанизаны союзники помельче, в том числе и маленькая республика в устье реки Туи. Немайн улыбнулась. Хозяйку Кер-Сиди пристроили почетно и осторожно - между патриархом и Пендой Мерсийским. Властитель англов немолод, влюблен в молодую еще жену, ко всему язычник... Совсем не годится в мужья римской императрице. И вообще, у него по левую руку королева Киневиса, пусть сама за мужем и присматривает! Явно невеста постаралась. Логика-то - собаки на сене, да еще и с косточкой в зубах. Чувство велит не подпускать близко к кости-жениху, породниться. Политический расчет требует и в сене отказать, не дать новой и немалой силе соединиться с кем-нибудь из соседей... Вот и получается: ни кости сиде, ни травки. Так пока и не надо! Сида довольна. Собеседники неплохие, у Пирра отменные манеры, так что его компания была бы вполне уместна, даже если бы обычай пить вдвоем из одного кубка здесь и сейчас не отошел в прошлое. Так королевская свадьба славит стекольщиков и гончаров! Белая керамика с синей росписью уместна на любом столе, от королевского до крестьянского - разница только в тонкости кисти да искусности художника. Впрочем, из бело-синего пьют на дворе, под навесами - дружинники, крепкие хозяева, важные в городе люди, гости не великого значения. Здесь, в пиршественной зале, хватило места лишь лучшим из лучших. Длинные столы вдоль стен - там стекло звенит о серебро. Вот она, кельтская вселенная в миниатюре - в виде правильного застолья. Западная сторона - стол мудрецов. Чиновники и священство, филиды-запоминатели, иноземные послы. Здесь - сестра Тулла и зять Кейр. Сам принцепс Сената - как был своим парнем, так и остался. Зато жена... Сущая римлянка. и платьем и прической, а уж достоинства во взгляде столько, что хватит на пятерых принцепсов. Здесь, против общего ожидания, оказался Эмилий - по гражданской должности магистра оффиций, и Эйлет притащил - не как довесок к себе, а как помощницу в Зимнем походе. Интересно, насколько неуютно чувствуют себя чернильные души, сидя рядом с такими головорезами? На Западе сидеть бы и Анне, не будь она нужна в Кер-Сиди. Уж Немайн бы ученицу пристроила. Но... обойдется. У нее вся ведьминская карьера впереди. Ректор второго в Европе, после Константинополя, университета - это много, но ведь когда-то и до Академии Наук дойдет? А еще тут сидят врачи. Мало ли что случится? Север - сторона воинов. Начальники дружин, вожди ополчений - те, кто не занят по службе прямо сейчас. Почти все женщины - на правах жен и дочерей. Но то-то, что почти. Начальница дружины Клидога Кередигионского... была, наверно, когда-то красива. Смоляные волосы хороши и сейчас, зато на лице - глубокий шрам, от высокого лба к шее через прикрытую повязкой глазницу. Как на нее смотрела Настя... Руку на опустила на рукоять шашки. Шепнула: «Лучше так, чем в темницу». На севере - большая часть родни королей, что не влезла за главный стол. Достойные места, да за столом тесно. На востоке - те, кто создает богатство государства. Не больно почетные места. Здесь, например, сидит навозный чиновник, который уже знает, что в Кер-Сиди его должность называется «чиновник по плодородию почв». Единственный из всей невеликой администрации короля! Говорят, когда-то первого «навозника» попросту не пустили за свой стол ни мудрецы, ни вояки. Не пустили бы, верно, и барды: мол, вонюч - да кто пойдет проситься за пятый по статусу стол, когда за четвертый приняли? Ремесленники и купцы «навозника» приняли. У иных ремесло куда пахучей. Взять те же дубильни... Зато уголь здесь уже считают чище навоза. Может быть, зря. От навоза кровавый кашель не приключается, а вот от угольной пыли... Здесь - ниже, но по собственному чину - жена мэтра Амвросия, глава гильдии ткачих. Мужу с дочерью подмигивает, они-то ровно напротив. Одета... Ювелирши, нацепи они все содержимое своих лавок, не сумели бы превзойти! Синей шерсти на ней - десятки локтей, а из-под них, сквозь безжалостные - от плеча до запястья, от пояса до пола - разрезы, тончайший лен выглядывает. В волосах - серебряный обруч. Был бы золотой, да в дальние походы Элейн не хаживала, родной город сторожила. Оттого довольствуется серебром, как и большинство ремесленниц. Лишь за южным столом, среди королевских бардов и людей свиты, которых выгнать наружу нельзя, а за другие столы - не уместить, нашлось место остатку сидовой семьи. Тех, кто вкусно кормит людей, приравняли к развлекателям. Пятый стол - низший... и выше самого высокого. Именно барды могут напеть обид, от которых не отмоешься - или вознести до небес. Именно свитские играют королей. Люди же, которые кормят других людей да слушают их разговоры, могут прокормить и народное собрание, которое отрешит одного властителя и возвысит другого. Такого не случалось веками - но вдруг? А потому и к южному столу не проявят неуважения - ни те, кому достались более почетные стороны света, ни даже те, что восседают в середине залы за столом, круглым, как окоем. Все сошлось - и традиция, и кухня, и политический расчет. Как рассадить за стол две дюжины гостей державного достоинства и никого не обидеть? За длинным столом задача нерешаема. За круглым всего лишь трудна. Всего-то и нужно, подобрать соседей. И хозяева справились! Праздник получается веселый и сытный. Жаль, варварские пляски уже почитаются неприличными, а высоких придворных танцев пока не изобрели. Ввести бы торжественные шествия вроде полонеза или хотя бы паваны... Только это, наверное, тоже «мельтешение». А Немайн не отказалась бы посмотреть, как прошлись бы те же Пенда с Киневисой. Вот уж в ком и достоинства, и чувства меры - хоть отбавляй. Немайн никак не может себе признаться: самой плясать охота! Протяни ей кто руку - в хоровод затянуть - никак не устояла бы. А так... Короли едят - а Немайн уже сыта, проголодалась и снова сыта. Короли пьют, а ей уже некуда. Правда, и яства из трех видов мяса, и блюда из трех видов рыбы, и трех гадов морских, и трех птиц - испробовала по крошке. Откусишь чуть больше - другое не влезет, а попробовать всего хочется: ароматы щекочут ноздри, каждое блюдо словно кричит: съешь меня! Или хоть с краешка отведай... Самый частый напиток в кубке сиды - вода из холмовых родников. В Кер-Сиди такую по реке привозят, в огромных кувшинах - человеку и не поднять. Что ни говори горожанам - верят, что хрустальная вода из ручья вкусней и безопасней очищенной речной. Улицы сбрасываются - и водоносы каждое утро торопятся разнести по домам сладкую влагу холмов. Зря. Если там нет никакой заразы - значит, может быть слишком много железа или марганца. Обычная для Камбрии беда. Так что горожане пьют воду природную, и только Жилая башня сохраняет верность фильтрованной. Вода отмывает язык, разделяет вкус от вкуса. Не только кушанья. Немайн собирается все перепробовать: и пиво, и сидр, и вина, от лучших греческих до местных плодовых. Так, чтобы влезло - по половине наперстка. Что еще делать? Слушать всех королевских бардов и арфисток по-очереди? Нельзя. Не потому, что поют плохо... хорошо поют, так ведь самой подать голос захочется! И что выйдет из двойной королевской свадьбы? Очередное сказание о разрушении. Когда гости разбегаться примутся - снесут стены, и крыша рухнет... Разглядывать зал? Так резиденция у Гулидиена новенькая, срублена при его же отце. Предыдущая сгорела дотла, так что строить пришлось наново - для деревянной постройки неудивительно. Стоило раз войти, чтобы глаз подметил небольшие отличия от римских домов: стены из деревянного бруса, не прячутся стыдливо за штукатуркой и побелкой - ярко раскрашены. Толстые балки, держащие плоскую крышу - покрыты резьбой. Медведи Диведа, драконы Камбрии, травяная вязь... Красиво, но в «Голове Грифона» немногим хуже. Обычный камбрийский стиль - ни тебе римских древностей, ни британских. Зато пол чисто выметен, и вместо травы, в которой блохи прыгают - под ногами гладкая плитка. Хорошо! А как по ней звенят шпоры рыцарей и кованые сапоги ездящей пехоты! Остается языком чесать, да погромче, чтобы - не слышать. Всю ночь, пока молодые из спален не явятся! Хорошо, Пенда на вечер и ночь отложил дипломатию, и совершенно не мешает болтать с его женой. Киневиса, оказывается, про самые простые вещи умеет рассказать интересно. Как союзники-англы живут, что делают, когда им хорошо - и когда плохо. Как ссорятся, как дружат, как трудятся и веселятся. Что носят! Сама разодета в греческий шелк, сегодня на ней все, что не упрятано в сундуки, для дочерей. Вся блестит - и парчой, и тяжелым ожерельем, и быстрыми, веселыми и меткими словами, которым сперва улыбаешься, потом начинаешь размышлять - иной раз и слеза навернется. Чужая память позволяет сравнить - насколько англы отличаются от англичан, и сравнение выходит в пользу народа средневекового. Народа, которому не переломило хребет норманнское завоевание, создавшее верхний класс, который и выстроил ради собственной безопасности имперскую легенду, убедил последнего бродягу: ты - не самый низкий класс. Ты выше многих, и если не будешь держаться своего места - скатишься ниже. Отсюда вышли сословная честь и бремя белых. Отсюда - «Азия начинается за Каналом». Отсюда - толпы цветного народа в городах бывшей метрополии. Кастовая система нуждается в париях. Она даже готова им приплачивать - за то, чтоб они были! У нынешних король и знать - плоть от плоти народа. Не от мира сего - да, сколько угодно. Именно потому, что не знают - чувствуют, чего им нельзя, а что можно. Вот и не приходится играть в божков с каменными лицами! Если Пенда будет счастлив и весел - захохочет, запрокинув голову, а королеву не то, что обнимет - на руки подхватит, и прилюдно. Кого стесняться? Своего народа? Это на чужбине, да при иноземных послах... Король немедля обнял Киневису за плечи. Зашептал на ухо - Немайн свое навела поточней: - Старшего сына женили, пора еще одного сделать. А? Королева краснеет, хотя из гостей подслушала только сида. А Пенда уже грохочет на всю залу, да еще по-латински: - А тебе, святая и вечная, замуж не пора? Кровь сама приливает к щекам, ресницы опускаются, отсекая назойливые взгляды. - Мне рано. На лицах греков - понимание. Для них Немайн - девица девятнадцати с небольшим лет. Замуж можно и раньше, по воле родителей или опекунов. Но если желает выбирать сама, и брачный контракт подписывать сама - еще полгода ждать. До гражданского совершеннолетия! То, что несовершеннолетняя правит пусть маленьким, но государством - не в счет. То, что узурпатор-племянник еще моложе - тоже. Государственные и частные дела в империи различать умеют. Камбрийцы - моргают, икают, подавившись куском, таращат глаза. Что за люди эти сиды, если для них на четвертой тысяче лет - замуж рано? И никак не вколотить в упрямые головы, что город на холме строит не медноволосая Немайн, а другая сида с тем же именем! Только король Пенда спокойно кивает, и его спокойное принятие дает силы пожать плечами и как ни в чем не бывало болтать с Киневисой, да по сторонам ушами покручивать, следить, как хмель понемногу туманит головы, несмотря на обильную закуску. Поймать в дрожащем от тепла жаровни воздухе сочувственный взгляд. Вторая совершенно трезвая за круглым столом - Гваллен, жена принца Риса, невестка Гулидиена. Ей хмельного нельзя, у нее скоро маленький наружу запросится. А на Немайн просто не действует! Точнее, действует, но не так, как на прочих. Для ее организма спирт - топливо. Устала под вечер, а дел невпроворот - влей в себя полпинты «угольного» портера. Сил достанет, чтобы еще разок город обежать, зато с утра будет болеть каждая мышца. Сейчас у нее в желудке плещется едва ли больше - правда, всего по капле. А другие гости еще и не начинали по-настоящему веселиться! Единой застольной беседы не сложилось, но разговоры становятся все громче. Разобрать можно, если постоянно шевелить ушами... а это, наверное, тоже «мельтешить». Но уж на сестру-римлянку навести ухо просто положено! О чем говорит ее сосед? Катен ап Ноуи, известный книжник и брат свежеженатого короля, подсажен к базилиссе явно не без брачного умысла. Что в Камбрии обычен брак с женским старшинством, Настя уже знает. Что сестра-наставница видит ее не супругой императора, а самовластной правительницей, поперек римских привычек - тоже. Так вот, святая и вечная Анастасия, знакомься - в роду, который взлетает к власти над Британией, есть симпатичный неженатый принц... А еще он симпатичный! Высокий лоб окружен каштановыми кудрями, глаза синие, нос точеный, губы тонкие, да улыбчивые. Погибель девичья! Сам об этом то ли не подозревает, то ли не заботится: волосы обрезаны неровно, скорее всего, просто кинжалом отхвачены, чтоб под шлемом не мешали, одет, будто не на свадьбе гуляет, а объезжает владения: белая туника длиной до колен, штаны с обмотками, кавалерийские сапоги. Всей роскоши - выбеленный лен, да багряный плащ на плечах. Наряд, говорящий - я считаю себя не вассальным корольком, а дружинником брата. В зимний поход этот воин не ходил - стерег от соседей северную границу. Именно потому, что не стал спорить, не требовал долю славы... Просто выполнил работу, за которую другие не желали браться! Так почему около Анастасии непробивной скромник? Потому что согласится стать всего лишь мужем императрицы, и не потребует большего. А еще он бегло говорит по-гречески, да как! Даже воинские россказни в его устах звучат не камбрийской байкой, а цитатой из Ксенофонта. - ...и вот Клидог переходит уже нашу границу! Коровы ему более не интересны, он пылает желанием со мной расплатиться. Сам собирался грабить нашу сторону, а тут на нем самом взяли добычу! Всю границу обскакал, столько скота мог взять - отказался. Одного хотел: нагнать Катена, вернуть свое. Невзятое чужое не так жалко! Только не сыскал никого и ничего. Я в это самое время снова ушел на его земли, развернул дружину частым гребнем. Хорошо мы шли, не обижали никого, кто не поднимал на нас копье, да и тогда старались обойтись стрелами без наконечников. Соседи есть соседи, и если им не будет хватать до весны, мы сами им поможем. Мне нужно было проучить Клидога, а не озлить кланы... так и вышло. Вернулся король кередигионский домой - а ему на два десятка миль от границы и сыра сварить не из чего, а на закуску разве дичину стрелять. Так волк и пожил в оленьей шкуре! Не понравилось. На три года набеги как отрезало, потом память у соседа прохудилась. Жаль, умен Клидог - второй раз ту же шутку с ним не сыграть... Анастасия смеется - медью, колокольчиком. Все, кто на нее не смотрел - обернулись, уставились. Не замечает! Ей все равно - в первый раз за долгие годы она не считает людей, веселится. Кажется, убедила себя, что есть только епископ справа, принц слева да сестра - через исходящую дымом жаровню, а прочие гости - морок, можно не считать. Это хорошо, так хорошо, что сердце в груди начинает быстрей колотиться. И все-таки в радости - немного отравы. Что не так? О том, что веселье принимает политическую окраску, можно не беспокоиться. Здесь пиршественная зала, не Сенат. Действуют правила заезжего дома, и даже разбитая в кровавые лохмы морда еще не значит ни поединка между благородными, ни войны между королями. Тогда - почему радость хорошей девочки отзывается в сердце фальшивой нотой? Когда Настя смеялась над ее историями, такого не было... Подпереть бы подбородок кулаком да подумать хорошенько, но ноги рвутся в пляс, а по голове, как пыльным мешком - громкий голос. Клидог Кередигионский! Неужели расслышал? Да еще и греческий разобрал? - Мудро сделал король Гулидиен, что заключил союз, - возгласил самый беспокойный сосед диведцев, - особенно со мной. Хорошо иметь добрых союзников! Можно выдохнуть. Просто похвальба... Сколько с ним торговались - кошмар. Да и выторговал Клидог немало: право на вторжение в Гвинед, единственное королевство Камбрии, у которого на троне вместо законного монарха нортумбрийская марионетка. Не заселенные врагом земли будет отвоевывать - явится освободителем к своим же братьям. В разы меньше послевоенных хлопот! Но - к чему перечить? Вот и принц Рис, самый младший из братьев диведского короля, согласен. - Хорошо... - говорит, - Но отчего твой разум остановился на этой мысли? - Оттого, - отвечает Клидог, - что от союза со мной Дивед получает многократную выгоду. Во-первых, забывает про возможное нападение из Гвинеда. Общей границы у вас нет, но кроме горных перевалов и прибрежных долин есть и общий путь - море. Во-вторых, доказывает, что вы все-таки на этой земле не чужаки. Ваш клан давно в Камбрии обитает, но вы - десси, ирландцы. А вот я, или, скажем, Артуис ап Мейриг - исконные жители... - То есть, - продолжил за него Рис ап Ноуи, - бритты. И, словно самого неприятного имени было мало, прибавил: - Трусы и бездари, отдавшие свою землю саксам! Зал, словно получив команду, вспыхивает злым шумом. Каждый стол - и каждый по-своему. - Верно! - гремит север, - Мы - не бритты. Мы - камбрийцы! Вот я зимой четыре головы Хвикке взял... Да если бы каждый бритт артуровских времен взял по одной голове - никаких саксов на нашей земле б не осталось! - Зато я первый в их лагерь ворвался! - Ну, я то на стене стояла... Зато муж! Он у меня скромный, сам не скажет, но даже не смотрит, что там с врагом после удара делается... Нет нужды... Хотите - щит кулаком проломит? Без всяких копий? - На заклад? Без заклада не то веселье! Щит не меч, в пиршественную залу вхож. И куда деваться ему, крепкому, беленому, когда его держат в восемь рук, чтоб не увернулся? Щепки летят! В бою все не так, и ловкий часто берет верх над сильным... Чиновный стол превратился в мечту разведчика. Не крапивное семя, брызжа в ярости слюной, мелочный сор под ноги королям метет - филиды, живые архивы британских держав, выбрасывают крючки и зацепы. У Эмилия память покороче, но до пергамента он все донесет, не расплескает. И начнет медленную и верную работу, именно что крапивную - из крапивных веревок рыболовные сети делают! Врачи сварятся громко, выразительно и совершенно непонятно. Латынь Немайн знает, но названия хворей переменились, и все богатство сравнений и пожеланий благополучно ускользает даже от треугольных ушей. У бардов слова понятны и сильны, но через меру обильны. Песни перепевают и выворачивают, стихи разбирают построчно, пословно и посложно. И как ловко друг друга поносят: иная хула на соперника выглядит как славословие своему королю... и, увы, не только королю. Каждый второй рискнул восхвалить римскую императрицу. И каждый четвертый - великую сиду. Так старались угодить, что в красавице, умнице да богатырше сиду можно было узнать только по имени. Что древнюю, что - настоящую. Немайн патока приелась быстро. Повернула голову, брови сдвинула - не притихли, но дружно вернулись к славным королям да к друг другу. Выходит, хорошо, что по Камбрии ходят сказки о бардах, вдруг седеющих от одного взгляда Неметоны... Может, не так уж плохо - быть древней сидой? Такой, которой все по плечу, и ума особого не надо, пока есть сила и пророческий дар. Сила, которая уже дрожит в мускулах, и дар, который требует обернуться к восточному столу, за которым вот-вот случится страшное. Стол ремесленников. Оружейники, самые почтенные из всех, хвалятся умением и бьются об заклад - и добро, не здесь, на пиру, будут плавить и ковать! Потом. Получится соревнование в мастерстве... что плохого? Тем более, мастер Лорн, которому действительно есть чем хвастаться, молча ухмыляется в усы. Умеет ждать, а не умел бы - не выплавил бы первый в этом мире булат. Это было в прошлом году, а в этом... А в этом он пока молчит, и правильно делает! Разве то, что все чаще звучит имя Немайн, как судьи, да все громче нарастает уверенное: - Она наша! И сидит верно... Да. Немайн сидит на восточной стороне королевского круга. И это плохо, потому что столы вот-вот начнут делить королей. Но это и вполовину не так плохо как то, что развели ювелиры и ткачи. Гильдии, женская наполовину и женская поголовно! Голоса громкие, иные с тем серебром, что любой гам прошьет навылет. Немайн мгновение назад жалела, что сестра-римлянка плохо понимает по-камбрийски - теперь радуется. На востоке нарастает стремительный, неизобретательный, но ох и злой бабий лай. Хмель выплеснул то, что камбрийки привыкли прятать за достоинством воительниц, кровью и жизнью отвечающих за единое слово. Начиналось с обычного - про руки, глаза да мозги, мол, такой не то, что уток сидовского станка - иглу костяную не доверить. Выскочило - дикое, древнее. Тех времен, когда женщина была слишком слаба и слишком плохо вооружена, чтобы быть в состоянии убить другую. Дикое. И - римское! Изо ртов льется самое грязное и самое страшное, что только можно измыслить для поношения другой женщины - той, что назначена быть опорой дому, мужу и детям, хребтом семьи. - Заткнись, порожний мех! Двоих мужей со света сжила - так и от третьего приплода нет... Тут не быки виноваты, коровенку надо под нож! - Кто б говорил! Для меня без венчания и солененькое не в радость, а ты, сука течная, за труса вышла, что от походов под кровать хоронится - в которой ты с ухажерами кувыркаешься... И я-то не вру, примета есть: двойня от одного мужчины не урождается! А ты по зиме как раз двойню... Немайн захотелось встать, пригрозить... Ведь вот вот перейдут грань, за которой будет уже неважно - действуют ли на пиру правила заезжего дома. Довольно одной вспомнить, что она не говорящий скот, а человек. Значит, воин, а всякий воин Камбрии знает слова, что на любом пиру, в важнейшем из заезжих домов не оставляют обидчику выхода и означают одно. Поединок. Не до победы, не до первой крови - до отрезанной головы побежденного! Впрочем, лишь мужчины ограничиваются головой. Женщинам мало убить соперницу. Их обычай требует опозорить убитую - задрать платье, отрезать груди... Трофеи. В языческие времена их хранили - вместе с головой. Немайн вспомнилась Анна. Теперь ученица, а когда-то чуть-чуть до взятия трофеев не дошло. Немайн скосила глаза вниз, на собственные прелести. Когда-то были бугорки, теперь холмы. Урок: иногда стоит меньше восторгаться чужим, которого себе не желаешь. А то можно и подарок получить. Трофей, который, по счастью, не придется бросать в гроб соперницы, но которым ученица и подруга гордится куда больше обладательницы. Если бы в поединке всегда побеждал правый... но какая правда может быть в пьяной перебранке? В рыжей голове мелькают варианты приказов. Свару можно прекратить... Но у гильдии есть глава. Лекарева Элейн. Славная женщина, с которой хорошо вести дела - и которая в состоянии держать в кулаке склочный длинноволосый народ. И это она спокойно произносит половину роковой формулы - ровно до места, где должно стоять имя вызванной! За столом - тишина. - Веселитесь, девочки, - голос ласков, взгляд холоден. - Веселитесь. Но каждая, кого я окликну по-имени до утра... Вот именно поэтому глава гильдии - она. Почти два десятка лет назад в Диведе была последняя женская дуэль - и кто, думаете, на ней победил? Деловая хватка, ловко подвешенный язык, хорошие связи - все это влияет на выбор. Но власть, не способная при нужде опереться на страх - власть только по имени.
Rosomah: И все-таки самая опасная свара - за своим столом, за круглым. Короли не будут резать друг другу головы, ни прямо теперь, ни через неделю, на формальном поединке. Попросту - затаят. Вот принц Рис мертвой хваткой вцепился в короля кередигионского, и считает уже не коров, коз и овец - каждую потоптанную травинку, каждый потравленный колосок. Клидог чует засаду... но не может отказаться от почести - признать славу. Но вот - финал: - Так вы на соседей ходите оттого, что у вас флота нет. А флота у вас нет потому, что вы боитесь ирландцев! Враг, которого принц думал втоптать в землю, довольно улыбнулся. - Мы-то в состоянии защитить свой урожай и на земле. А вот вы... Плохо держитесь за землю, плохо. Ей, пожалуй, хозяин получше нужен. - Уж не ты ли? - Сказал бы я, что с ней получше вашего управлюсь... Но - не буду. Обещал вести полки на север, и так тому и быть. Дивед мне не особо и нужен. Южная пятина Камбрии! Женская. Вот и прятаться вам, как малышне, за женские юбки. А будут они римлянки, сиды или жены Мерсийца - сами выбирайте! Рис замялся... но спор подхватила жена, Гваллен. Улыбнулась. Погладила округлый живот, укрытый складками расставленного платья. - Повеселил ты нас, сосед, - сказала. - Ох и повеселил. Значит, ты не ирландцев, ты женских юбок боишься. Так может и мои сойдут? А то воительницы частенько в штанах... Рис захохотал. Так, что Анастасия обернулась! Так, что слезы вытирать пришлось. Потом резко смолк. - Нравится тебе наша земля, сосед. Нравится больше холодных гор Гвинеда. И пугают тебя не прекрасные дамы Юга и не жены наших друзей. Тебя пугает наша сталь. Та, что блестит, вынутая из ножен, перед геройским ударом! Поэтому я буду рекомендовать брату не двигаться в поход, пока ты не снимешься и не пройдешь хотя бы половину дороги до Гвинеда! Немайн едва подавила улыбку. Рис говорил по-камбрийски, но слова и образы выбирает - то словно из легенд Зеленого острова, то - словно в римском Сенате. А вот Клидог осклабился - только не в веселье, в насмешке. - Тогда вы не пойдете в поход никогда, - сказал, - ибо если я чему и учен, так это тому, что не следует заключать договоров, если союзник во мне нуждается меньше, чем я в нем. Король Пенда размял не слишком внушительный кулак. Всегда брал другим, даже в рукопашной. - Гниль, - сказал, - нам не нужна. Только знай: предашь - станешь добычей. - И диведцы будут помогать саксу резать камбрийцев? - протянул кередигионец. - Славные времена. - Англу, - сказал Пенда, - англу, друг. Немайн уже не замечает, как ногти скребут стол. Союз, надежда на годы спокойной жизни, расползается по швам из-за нескольких кружек пива! И, если считать на всех... но она уже не в состоянии считать. Легкие хватают воздух - не быстро, не медленно - глубоко и размеренно. Англу, саксу... Для большинства камбрийцев разницы никакой. И для Немайн не было, еще недавно. Теперь - есть. Мнение менялось постепенно. Последней каплей, пожалуй стали разговоры с иными рыцарями Пенды. Окольчуженные всадники, внешне неотличимые от остальных мерсийцев, изъяснялись на бриттском - и не с лающим германским акцентом, а с певучим северным выговором. Еще, пожалуй, непринужденно вставляли в речь английские слова - зато латинские корни проскакивали куда реже. Как и положено воякам, они интересовались саблями и голосом - как оружием, Немайн - ими самими. Расказанное породило короткий визит к филидам-хранителям летописи, а на пиру - вопросы к Киневисе, которой здесь не с кем и поговорить - латынь и британскую речь она знает плохо. Рассказ королевы совпал и с оговорками рыцарей, и изустной хроникой. Сида не спрашивала напрямую - интересовалась освоением бывших земель Хвикке. Да, большая часть переселенцев - белоголовые англы, куда без них. Место оставили и для немногих саксов-хвикке, что рискнули испытать милость короля Мерсийского. Худшие земли, на которых с двупольной системой протянешь ноги, работная повинность вместо воинской, запрет на ношение оружия - и в качестве соседей, советчиков и надсмотрщиков - элметцы. Шестьсот семей, переживших падение небольшого королевства, пожранного Нортумбрией. Эти не успели спрятаться под могучую руку Мерсийца - зато знамя «легиона сирот» наводит ужас на его врагов. Этих - не подкупить, не смирить, не запугать. Истинные бритты, но не трусы и не бездари. Люди, которым не повезло со своими королями, и теперь приходится служить чужому... Так что англ и сакс - вовсе не одно и то же, и знакомому по чужой памяти человечеству очень и очень повезло, что история создала на Британских островах Англию, а не Саксонию. Но для Артуиса Гвентского - разницы нет. Кого он видит перед собой? Не владыку в регальном плаще - дикого варвара в звериной шкуре! Его род десятилетиями держал границу. Королевство Гвент, словно щит в сече, принимало на себя удары все новых и новых пришельцев, перемалывало, убивало - защищая не только себя, но и сварливых соседей с тыла. Гвентцы даже сумели понять, что пришлых дикарей - именно сбрасывают. Только следствия не вывели. А вышло так, что англы-мерсийцы, что поколение назад признали бриттов за людей отчего-то перестали числиться за людей у недавней родни. Артуис этого не заметил. Никакой вины на нем нет - сам Пенда узнал об этом, когда король Уэссекса объявил ему войну слишком уж экстравагантным способом. Отослав обратно сестру Пенды, свою бывшую королеву назад - без носа и ушей. Только каково теперь королю мерсийскому слышать, как его именуют саксом? Вот вызывающий взгляд и дерзкий тон - вынесет. Но слова... - Через мои земли не пройдет ни один сакс... Закончить он не успел. У Пенды - губы сжаты, но ни мускул на лице не дернулся. Зато старик Риваллон - сказал. Припомнил, что его кровинке пришлось вести армию - а самой лететь впереди - лишь бы успеть. Лишь бы встретить врага на чужой земле! - Тысячи. В прошлом году. Помнишь? - Это вы их сговорили! - В поход на нас же? - Да! А дальше... Говорят все. Быстро, громко, взахлеб. Друг друга не слушают - слышат лишь злость и несогласие, да видят рожи перекошенные... Громче, в ярости, в самозабвении, пока стол, неподъемный, круглый и плоский словно сама земля - не прыгнул вверх! Покатились чаши, среди блюд-островов расплескалось море вина! Зло зашипели угли, воздух наполнился хмельным духом. Немайн, маленькая да умильная, отняла руки от столешницы, головой тряхнула - разметала прическу, что с таким трудом из ее коротких волос ради праздника соорудили. Ноздрями трепещет в гневе! Уши прижала! Кто был пьян - протрезвел, на сиду уставился. Кто был трезв, чуть-чуть не оглох. Роста ни на палец ни прибавила. Но - была ушастая девчушка, стала - кому августа, а кому и богиня! - Бахвалитесь? - голос - мертвый услышит. - Грызться начали! Мужья жен, как собак и лошадей закладывают, жены - мужей!.. Артура на вас нет! Или Ираклия! Тот последнюю медь заложил - не на спор, на битву, когда Константинополь град с двух концов штурмовали... Не он - не было б теперь империи, и Истинный Крест был бы теперь в руках персов-огнепоклонников. Стыда у вас нет! И хотя от чиновного стола несется: - Свадьба - такое дело... А короли, леди сида, опять сговорятся. Не впервой... И замолкает. Взгляд, стать, голос... Барды за южным столом уже поняли - как и отчего поседел коллега! А ведь это еще тучка. Без грома. Без молнии! - У нас война! И свадьбы наши - для нее! Во хмелю и усобицах победить - не надейтесь. Война не та. Враг - не тот! Не нам - выиграть битву и успокоиться! Наш бой до последнего воина, до последнего берега. И пока на этом последнем берегу последний враг не сложит к нашим ногам последнее свое поганое знамя - раздоры не для вас! И не для меня... Круглые, словно удивленные человеческой мелочностью глаза обходят королей, королев да наследников, заглядывают в души. Совесть - есть ли? - Не для меня... - повторяет Немайн. Пальцы сжали край столешницы - мореный дуб промялся, словно последняя гниль. Острый зуб впился в губу. - Не сдержусь, - сказала сида, - Кто считает, что моей песни не вынесет - уходите. Скорей! Вы... короли... Здесь еще? Не трусы... Тогда - слушайте. В поход пойдут все. Когда скажу - Я. И последней двинусь тоже Я. Мне ваши коровы, земли... Вот. А теперь - петь буду! Ни у камбрийцев, ни у греков мысли не возникло - что можно хотя бы попытаться заставить Немайн замолчать. Когда у драконицы из ноздрей бьет дым - благодари, что он сумела придержать пламя! Когда святая и вечная ведет себя, как и подобает святой и вечной - как ей сопротивляться? Три стола - чиновный, ремесленный и поэтический - куда как поредели! Воинский и королевский - самую чуть. Кому нужен воин-трус? Королю, да и правящей королеве уйти - проститься с властью, она назначена лучшему в роду. Выслушать песню Немайн - вызов и проверка! Да вон и греки сидят, не двигаются! Только принц Рис поспешно выводит беременную жену, Гваллен оглядывается со страхом и сожалением. Кто в зале жив останется - тот не трус. Была бы с пустым животом, осталась бы рядом с мужем. Лебедью плывет к выходу Киневиса. Ей чего бояться? Ее муж - герой, и с ушастой дружен, а та верить и быть верной умеет. Сам Пенда не беспокоится, подпер рукой подбородок. Готов слушать! То, что пальцы до серебряного молоточка, что на шее висит, дотянулись - ни жене, ни гостям, ни богине-императрице знать ни к чему... - Все? - у сиды по подбородку - алое. Клыком располосовала! Немайн не слушает ответа. В зале звучит неизвестный никому язык. Звучит - песня! - Не для меня... придет весна. Не для меня Дон разольется. И сердце трепетно забьется В восторге чувств не у меня... Голос вновь вырос - под крышей тесно. Немайн подняла взгляд - выше глаз, выше голов. Через нее идет сила, сила выше ее самой. На глазах у всей Британии, иначе и не сказать. Печальные, отчаянные, неукротимые слова льются сквозь грудь, сквозь горло. Печаль и ликование разом. Сида оплакивает себя, мечту о спокойной жизни, ликует - от пения, от того, что лица вокруг вновь стали хорошими, хоть и бледными малость. Слов не понимают? Почувствуют душу. Поймут грусть, вызов, спокойное принятие долга и судьбы. Нет иного пути - значит, этот! - Не для меня журчат ручьи, Текут алмазными струями, Там дева с черными бровями, Она растет не для меня. Ни Луковка. Ни Настя. Сами пришли, да поздненько - так, что придется отдать, выпустить, как птичку с руки. Замужняя - останется другом, будет верна, да будет немайнина только после мужа, а там и после детей. Это правильно, но больно. - Не для меня цветут сады, В долине роща расцветает, Там соловей весну встречает, Он будет петь не для меня. Немайн раньше приходилось петь эту песню, но не чувствовать. Не так... - Не для меня весной родня, В кругу домашнем соберется, "Христос воскрес!" - из уст польется, В пасхальный день не для меня. Люди - шевельнулись, узнали имя Господне. Узнала бы сида - в чужой языке, в песне? Веры той нет, наивной, наполовину языческой, но истовой. Да и война будет - между христианами. Враги-язычники на островах закончились, те староверы, что остались - будут драться в одном строю с камбрийцами, даже если на другом направлении. - Не для меня споют друзья И вся казачая краина... И на коня однажды сына Другой подсадит, но не я... Сида ослепла - от слез. Сын у нее есть - ее радость, ее сокровище. А что еще может сделать смерть за Отечество не только почетной, но и сладкой - как не сознание того, что враг не посмеет ин е сможет обидеть твою кровинку? Она не видит, как принц Катен внимательно вглядывается в замершие лица гостей, что Мерсиец давно отпустил серебряный молот, что у аварского посла рука на сабле, и слезы в уголках глаз. Язык он узнал - отчасти, по знакомым славянским корням, но он узнал и степную волю, и тюркские слова. Гадать будет - потом. Теперь ему попросту хочется - чтобы не стало непорядка в каганате, да чтобы авары перестали жить данью, а вместо того развернули коней на восток и вновь, как в былые времена, зачерпнули в шлемы воды великих Дона и Идела... А для меня кусок свинца - Он в тело белое вопьётся, И кровь горячая прольется - Вот это, братцы, для меня! Немайн смолкла - словно хребет вытащили. Согнулась, оперлась о край стола - не пошатнулся. Вытерла подбородок. Недоуменно уставилась на окрашенную кармином ладонь. - Кажется, - сказала, - я испортила праздник. Простите, если можете. Если больше не позовете - не обижусь, а позовете - вина мне не наливать! Но назад - ни единого слова не беру. Точка. Покаянно-мятежная речь споткнулась о смеющиеся глаза светловолосой сестры. - А Луковка-то права, - сказала Эйра. - В чем? - Когда говорит, что она - это ты. Сама же велела ей не наливать! Что творится с Луковкой, если ей поднести наперсток ягодного вина, все слышали. Тогда ее устами говорит Немайн. Но, оказывается, и самой сиде не стоит наливать лишнего. Пела - не как всегда. Песня знакомая, в песенном подземелье не раз слышанная, сегодня звучала страшно. Вдруг сбудется? Ничего в ней хорошего нет! О своем беспокойстве Эйра молчит. Зачем слова, когда есть разум и острая сталь? Нужно поговорить с Эмилием, с рыцарями. Чтобы поняли: сиду нужно беречь пуще глаза. В конце концов, нехорошо жить рыцарю, потерявшему вождя. Неправильно! А у большинства - жены, дети. Умирать не захотят. Будут во все глаза за ней присматривать. - Что ты испортила? - удивляется Мерсиец, - Мы теперь знаем главное: трусов здесь нет. Это стоит беспорядка на столе! Те, кто был бледен, те, кто только что собирался дождаться, пока сида выйдет, да громко выдохнуть - смеются. Искренне, залихватски. Прав мерсиец - теперь то, что случилось на двойной свадьбе, само превратится в песню. Барды будут поименно перечислять всех, кто уж точно - не трус. И королю Клидогу Кередигионскому теперь куда как легче будет унять желающих добычи с соседских земель. «Принц Рис и брат его Катен со мной сиду слушали...» Артуис Гвентский развернул плечи, словно с них вериги спали. Так и есть - зимой от не решился встать с малой дружиной против саксонских полчищ, лечь костьми, покупая для соседей дни ценой жизни своего народа. Укрыл людей за стенами городов и холмовых фортов. Переждал. Сколькие были бы рады бросить первому рыцарю Камбрии обвинение в трусосисти - не в лицо, в спину. Не громким голосом - шепотком. Теперь навет встретит лишь недоверчивый смешок. «Ты что, считаешь трусом короля, что Немайн слушал? Шутник. Да ты б не то, что штаны перепачкал - окочурился б!» Благодарность - чувство короткое. Короли и принцы Камбрии, увы, политики, но - и рыцари. А потому обдумывать последствия король Артуис будет потом. Сейчас он спокойно заявляет: - Я полагаю, нам и правда следует назначить кого-то одного, чтобы проследил за должным соблюдением договоренностей. Чтобы нам воевать без оглядки, знать, что спина прикрыта. И я думаю, что хранительница Республики Глентуи для этого подойдет лучше всех. У нее войско самое маленькое, зато самое быстрое. А значит - не только проследит, но и к битве успеет. Верно я говорю? - Решать будем не на пиру, - буркнул Клидог, - но лучше сида, чем ирландец или сакс! Хотя я предпочел бы тебя, Артуис ап Мейриг... Гульба закончилась. Начинался новый торг меж союзников. Пожалуй, чуточку более доверительный - даже в том, чтобы, пользуясь статусом пиршественной залы, выдержать взгляд соседа и открыто заявить: - Я тебе не верю! Утром выглянули молодожены. К удивлению своему, застали всех гостей за столом - трезвыми и задумчивыми. Немайн, которую никто никуда не прогнал, мило беседует с женой Пенды - тот сидит между, но сам только улыбается в усы и изредка подбрасывает дров в очаг беседы... Увидев сына с молодой женой, король сообщил: - Вы самое интересное пропустили. Жаль вас разочаровывать, но это так... Риваллон, встретив взглядом дочь, которую все-таки успел передать в руки достойного мужа, такого, что смягчит неуемный норов и позволит достойной соправительнице отца стать хорошей правящей королевой, поманил пальцем. Когда подбежала и склонилась, прошептал в ухо: - А твой отец все-таки совершил еще один подвиг. Королевна, обратившаяся королевой, ни слова ни говоря, обойдет вокруг круглого стола. Встанет напротив рыжей и ушастой. Посмотрит, как та пунцовеет, поднимет руку для пощечины... И опустит. Потому как отец коротко выдохнет: - Не сметь. А муж, только что глядевший сытым котом, вперит в нее взгляд, обещающий первую семейную сцену. С глазу на глаз... жаль, слышно будет до предместий! Ирландец да ирландка. Воевать, пировать, петь да ругаться - без удержу!
Rosomah: И - продолжение. Домой, в «Голову», сида ногами не дошла - пришлось одолжить у его святейшества носилки, и восьмерых дюжих молодцов к ним заодно. Болело все - даже уши. Даже голос! Немайн отпаивали теплым молоком - да со сливочным маслом. Правую руку, несмотря на ломоту в каждом пальце, удалось заставить нацарапать перевод песни. Дословный подстрочник, нескладный, но точный. Иначе пришлось бы говорить - с каждым гостем по отдельности. А так... Немайн приболела, текст перевела - понимайте, как хотите! И все равно - в «Голову Гифона» то и дело заглядывают люди. Трех приколоченных к стене грамот - на латыни, камбрийском-латиннице и камбрийском-огаме - им мало. Непременно нужно уточнить у сидовской родни: а меня сида в песне не поминала? А ближних родичей? А клан мой? А соседей? А точно? Точно-точно? Гость успокаивается, лишь получив отрицательный ответ на все вопросы. На улице во всяком разговоре преувеличенно громко помянут, что никакое это было не пророчество, просто песня. Потом начинается спор о том, которую из множества текущих по Британии и Ирландии рек, названных именем своей матери-сиды, помянула Немайн. Аварскому послу, что рассказывает о великой реке далеко на востоке, никто не верит. Какое отношение та, степная река имеет к матери Немайн? Между тем аварин прав, и знает это! Только Немайн слишком устала, чтобы просчитывать всех, а говорить вообще не смеет. За голос боится! Тем, кому знать - невтерпеж, или действительно срочно надо, принуждены Бояну кланяться. Расспрашивать - что он услышал в песне? А он рассказывает истинно по-посольски. Правду - всем, только понемногу и разную, много и интересного - тому, кто предложит что-то полезное для его истерзанной междоусобицами страны, а все до донышка - в обмен на прямую помощь его стороне. Не обязательно военную. Такой человек во всей Британии нашелся один - король Гулидиен. Призвал пред очи, встретил - за столом, один, без жены, без советников. Сам дверь затворил поплотней, сам в окно выглянул - не подсматривает ли кто. Только после этого осторожно, выложил на стол сверток. Развернул - блеснуло. Слиток! Не золотой, дороже! Сталь, подернутая прожилками. Аварин булат узнал - редко-редко, втридорога, доводилось покупать у персидских купцов. До тех пор, пока страна огнепоклонников не пала под нашествием с юга. С тех пор - как отрезало. Потому даже один слиток - драгоценен. Если и есть в степи подарок, способный перевесить императорский шелк, так это клинок из стали с древовидным узором. Или сам слиток - придать металлу форму оружия, привычного руке степняка, есть немало умельцев и в пуште. Это - возможность купить чью-то дружбу. Перетянуть на свою сторону колеблющегося, смягчить сердце противника. Боян почувствовал себя как записной игрок в кости, которому предложили волшебство: один раз выпадет то, что он пожелает. Всего один раз.... или? - Это, - сказал король, - подарок. За честную цену, если пожелаешь, сможешь взять пять, десять... даже двадцать, но не сразу. Посол протянул руку, взял тяжелый слиток. Даже простой брусок, какзалось, наливал руку силой... - Я слышал, - сказал он, - что красная сабля Немайн закалена в ее священной крови, и не был удивлен. Но это - персидская работа! Тайное умение. - Это британская работа, - сообщил король, - диведская. Даже в Кер-Сиди еще нет мастеров, способных на такое... хотя будут, конечно. Аварин кивнул. Источник умения сомнения не вызывал. Больше того - от служил доказательством, главным и решающим, того, что Немайн - не самозванка. Церемонию в храме, признание божеством, при желании можно и подделать - жрецы всегда и везде хитрей паствы. Но как подделать секрет, уже утерянный в далекой Индии, и, совершенно не исключено, вырубленный мечами арабов - взятыми, между прочим, с тел римских и персидских воинов? Колесницы, булат... Последние козыри древней династии. Тогда объяснима и песня - возможно, старинные связи, сохранившиеся с тех пор, когда всесильные персидские цари-Арсакиды сажали родственников на соседние престолы. Теперь сохранилась только младшая линия... у которой все равно больше прав на персидский престол, чем у нынешних шахов. И, между прочим, куда больше, чем на римский! Одна из причин, почему, потеряв всего лишь город - пусть и столицу, персы, по сути, вернули Ираклию империю - которую завоевали практически полностью. Династия зашаталась! Дехгане могли и вспомнить, кто именно вошел в Ксетифон? Махнуть не глядя зороастрийское царство на христианское шах-зороастриец не пожелал. Пришлось подписывать мир. - А розовые слитки будут? - спросил аварин. Гулидиен удивился, но вида не подал. Британские легенды породили веру в то, что розовый цвет сидовской брони - знак того, что сталь впитала нечеловеческую кровь. Сиды - не боги... но не демоны и не совсем люди. Римские священники - молчат или напоминают, что форма ушей и глаз для спасения души так же несущественна, как цвет кожи. Есть, например, христианское Аксумское царство - люди черны, но души у них белые... Камбрийские говорят, что, когда Сатана восстал против Господа, его поддержала треть ангелов - вот это демоны и есть! Верные остались на небесах - это рать архангела Михаила. Но были и те, что растерялись и не выбрали сторону. Вот и пришлось им отправляться на землю - грешную, но не безнадежную. Жить вместе с людьми. Выбирать... Таковы Дон и Ллуд, сиды-родители Немайн. Сама она рождена на Земле. Странно рождена: вот, ухитрилась оказаться еще и римской императрицей в бегах. Только у сидов свои отношения со временем: оно у них то стоит, как в болоте, то журчит ручьем, то прет назад - как вода вверх. Не бывает? Еще как бывает - в водоподъемных колесах сиды! Король Пенда, пожалуй, прав, когда на все рассказы о связанных с сидой странностях отвечает двумя короткими фразами: - Много удивительного сотворили асы. И ваны, вижу, ничем не проще... Вот и еще сюрприз - оказывается, не кровь волшебного существа придает розовый цвет древесной стали. Что-то иное... Навряд ли сиды водятся в дальнем краю, именуемом Хорасан?! А аварин знай, нахваливает розовые слитки... мол, хорошие. - Что сделано раз, можно повторить, - осторожно говорит король, - но скоро не будет. В лучшем случае - к осени. Позже король поговорит с мастером Лорном. Тот согласится - не кровь. Сама Немайн говорит, небольшое количество особой рудной примеси. Припомнит даже слово. "Никель". Только, скажет, сидова шашака, Рут, все равно одна на свете! Дальше Гулидиен сам додумает, по британски. Один меч - кривой. Один лук, странный. На него и тетиву натягивать - замучаешься, зато натянутая - не так устает. И бьет на диво точно, хоть песни слагай. Барды, правда, пока не торопятся. Ждут. Два - число несовершенное. Скорее всего, Немайн завершит триаду. Будет третье оружие освобождения Британии. Интересно знать - какое? Впрочем, для разговора с аварином это неважно. Важно, что он принял цену. Простую: отныне такие слитки из авар сможет купить сам Боян, или человек, показавший грамоту с его отпечатком пальца. Сидовский способ растекается по миру, и немудрено - работу самого искусного ювелира проще подделать, чем тонкие линии печати, данной человеку от рождения! И кто после этого скажет, что Адам и Ева не сотворены благородными? Итак, уста посла разверзлись. Аварин выложил на стол свой подарок - все ту же грамоту с текстом песни, только под каждым словом - подписано - на каком языке есть похожее слово, что, он, аварин, узнал о сиде-императрице из каждой строки. И о странностях, на которые у него нет ответа... Песня - странней не придумать. Начать с того, что язык принадлежит народу, которого нет и никогда не было - не живут славяне по берегам Великого Дона, и не жили никогда! А тюркских слов в песне не так уж и много... - Великой Дон, - уточнил король, - Дон - женское имя! Аварин кивнул, переправил. Пояснил: - По нашему о мужском и женском говорят одинаково. Не различают... Иногда ошибаюсь. Вторая странность: насколько язык славянский, настолько песня степная. Спето хорошо, широко. Спето о простых вещах, простыми словами - о том, что всякий видит. Так и поют в степи - что вижу, то и пою... Только вот видит Немайн странно! Не то, что есть - то, что было и то, что будет. Глаз в минувшее, глаз в грядущее, а в настоящем - как у зайца перед носом, темень. - Я до тебя с англами говорил, - сказал Боян, - так вот: так видят их боги. Прошлое знают, будущее прозревают. А в настоящем - такие же слепцы, как и люди. Да и настрой там самый тот: судьба определена, судьба принята. Воин с честью идет навстречу Року. Причем воин не из тех, что живут битвой, и даже не из тех, что кормятся от руки властителя. Это песня ополченца, взявшего оружие по необходимости. Там такая тоска по спокойной жизни... Гулидиен кивнул. Немайн такая. Аварин продолжил: - Пророчество - есть. Король вздрогнул. Вслух он этого не сказал - вдруг жене перескажут, но ушастую было очень-очень жалко. Только привык к доброй соседке, и на тебе! "Кровь горячая польется..." Потом сам смеялся - но что поделать, первый день медового месяца. Настроение - лучше некуда, особенно после того, как жену переспорил и разутешил. Только спать хочется... Кейндрих, собственно, как раз отсыпается. Сказала только, что Немайн ей какое-то доказательство должна, и скоро. - Есть, - повторил посол, - только хитрое. Не хорони святую и вечную раньше времени. О смерти в песне - ни слова, и еще неизвестно, кто выпустит свинец, а кто обольется кровью. Что-то саксы пращниками не славны, зато сиды... Да и у римлян во многих мерах вместо лучников - балеарцы. Ага, улыбаешься. Тоже рано. Может и Немайн достаться. Может и упадет с разбитой головой... только вряд ли. Может, и кровь наземь прольет - только не всякая рана насмерть! Временная боль - не то, что заставит храбрую воительницу печалиться. Ей просто хочется жить мирно... только кто это поймет? Немайн любит города. Любит оружие, но не как воин, как мастер-оружейник. И уходя в поход, не радуется грядущей славе, а печалится о делах, что переделать не успела. А еще она умна. Нет лучшего способа проверить - кто в дружбе гнил, кто тверд, чем на время показать слабость. Мудрый каган после отлучки или болезни казнит больше изменщиков и воров, чем за десяток спокойных лет. Так что... Боян развел руками. Выходило, что сида спела о многом - и ни о чем. Тоже странность, и не последняя. Вот еще одна: - Песня у нее христианская. Насквозь. И языческая, причем на германский лад. Насквозь. Знаешь, мы с франками много торгуем, с иными дружим... У них не так. Человек может быть крещен, но держаться духа старой веры. И наоборот - еще не обратиться, но чувствовать по-христиански. А здесь... Христианское смирение доходит до божественной гордыни, и несокрушимая гордость - преисполнена христианского смирения. Как говорят греческие философы, - аварин улыбнулся - мол, поживешь в граде Константиновом с мое, не таких слов нахватаешься, - синтез. Слияние. Насколько совершенное - не мне судить. Гулидиен знал, кому. Это означало еще два разговора. С Мерсийцем - раз. Король - глава самого сильного рода в народе англов, значит, заодно и верховный жрец Тора. Он скажет, ему деваться некуда. Больше того - ему это должно быть особенно интересно. У него жена-христианка, и сын, и подданные - пополам... Вот он и расскажет другу и союзнику, что нет у народов, верящих в Тора, сильней колдовства, чем женское. Обычно песенный сейд - дело злое, но Немайн и тут все наружу вывернула. Обидела себя, а союз сплавила намертво. Одно дело - знать, что святая и вечная с вами надолго, торопиться некуда. Совсем другое дело, когда судьба Британии - и твоего королевства! - должна решиться до зимы. А Тор-Громовик такое бы одобрил, несмотря на поминание христианского бога. Пенда сказал, что уже велел скальдам переложить песнь Немайн по-английски. Торова песня! Христианская? Может быть, но и торова разом. Да и мать Немайн-Неметоны, Дон, помянута - хотя и как река ее имени. Оказывается, так тоже можно... Во-вторых, следовало поговорить с патриархом или епископом - но Гулидиен не успел. Жена проснулась. Спустилась из спальни - в глазах остатки дневного сна, поверх рубашки плед болотных ее цветов намотан. Мягкий, уютный! Кейндрих сладко зевнула - и заразила. Так и пришлось пересказывать новости - позевывая. - Вред эта холмовая, - сказала жена и королева. Ты поверил ее пересказу? Ты не знаешь двуличности сидовских слов! Ей три тысячи лет. Она всю свою родню пережила, и нас переживет. А вот в то, что ей желается жалости твоей - еще как. Сам знаешь, как верней всего женщину утешить! - Знаю, - согласился король, - а потому сейчас тебя еще разок разутешу. А там и договорим - поспокойнее... За радостями семейной жизни побеседовать с Пирром Гулидиен забыл. Потому с патриархом пришлось разговаривать Немайн - сразу, как только перестала общаться записками. Его святейшество явился в ее комнату, пошарил взглядом в поисках стульев и уселся на подходящий по высоте ларь - как раз в ногах у кровати. А раз с аварином он уже говорил... - И тут развела персидские древности, - сказал в качестве приветствия, - нехорошо. Христианам приличествуют стулья и скамьи, а не подушки и циновки. - Обязательно заведу. Для гостей. А мне так удобней. Уютней. Пирр повздыхал: мол, молодежь не понимает, что такое ломота в костях... - Как раз сегодня понимаю, - сказала Немайн. - Хотя ноют и не кости. Ты тоже по поводу песни? По тому как долго его святейшество молчал, Немайн поняла - разговор будет нелегким. Когда заговорил - удивилась. Говорил не духовник и не церковный иерарх. Сторонник партии Мартины мягко упрекал нынешнюю главу ветви династии в политической легкомысленности. - Зачем ты это сделала? Спела... да еще на чужом языке. Славянскую речь я узнал... Каждый увидел свое. Римлянам ты показала силу и власть. Накричала на королей - ни один не пикнул. Значит, признают твое право. Бритты увидели колдовство ужасной холмовой сиды. Голос-то твой... взять пониже - иерихонская труба будет. И как только потолок не рухнул! Он остановился, перевел дух. Обнаружил рядом с собой кувшин да кружку. - Вода, - пояснила Немайн, - кипяченая. Попросить, чтобы нам кофе принесли? Пирр только рукой махнул. Налил полкружки, сделал глоток. Продолжил: - Что о тебе поняли англы и авары, я судить не берусь. Могу только вспомнить, что именно теперь вдоль всего Данубия аварин убивает славянина, а славянин - аварина, и оба падают замертво - тлеть непогребенными, потому что хоронить их некому... А еще - было мгновение, когда я поверил, что тот язык для тебя родной. Ты хорошо притворилась. Но - зачем? Сида дернула обеими ушами разом. Улыбнулась. - Потому, святейший отец, что я не притворялась. Я действительно могу думать на том языке. Как и на греческом, камбрийском, латыни, армянском, фарси, английском. Что до тройного истолкования... Это случилось бы в любом случае, какой бы язык я ни выбрала. Да хоть и лаьынь! Люди видят то, что ожидают: римляне - августу, камбрийцы - сиду. Кого-то видят англы и авары... Кого-то, кого я напоминаю. Не меня. Это следствие того, что я ни к одному из этих образов не подхожу полностью, зато ко всем - слегка. А почему пела... Не смогла не запеть, вот и все. - Но ты ведь и есть августа! Помазание на царство вторым крещением не смывается. А удочерение вообще процедура светская... Немайн пожала плечами - и поморщилась. Неприятно! - Ты лучше меня знаешь, что я по римским меркам не гожусь в августы. Уши, глаза... А кроме этого... Пирр аргумент не принял. Раскрыл ладонь, собрал лодочкой. - Тебе дано, - сказал жестко. - Царем Ираклием, Сенатом и Народом - но попущением свыше. Подходишь ты под суеверие толпы, не подходишь, неважно. Ты назначена. Тебе в руку хлеб положен, не камень - так ешь, а не бросай наземь... - Я не знаю, к чему я назначена, - пожаловалась Немайн. - Я не знаю, кто и что я есть. Меня видят по-разному, меня видят с трех разных сторон... Можно сказать, что римляне, камбрийцы и все остальные видят трех разных Немайн. Так тот, кто живет на равнине, видит, что мир - плоский, как этот стол, а удаляющийся всадник просто становится меньше, пока не исчезнет в ковыле... - Так видит аварин, - улыбнулся Пирр, - или перс. А камбриец? - Камбриец - и, кстати, армянин - живет меж гор и холмов, и мир его напоминает дно вогнутой чаши - до тех пор, пока не доведется взойти на вершину. Почему я пускаю всех к себе на башню? Чтобы видели - мир не замыкается их двором, их семьей, их кланом. Говорят, с горы Сноудон видна вся Камбрия - так, как Глентуи с верхушки моей башни. И я буду говорить, петь, проповедовать - до тех пор, пока не возникнет обычай, по которому каждому камбрийцу нужно хотя бы раз в жизни взойти на Сноудон. В ясный день, когда под ним раскроется мир... Лучше всего - самой ранней юности, когда он - или она, тут никаких послаблений! - сумеет понять единство Родины сердцем, и когда все дела и свершения будут еще впереди. На вопрос о римлянах у святой и вечной тоже ответ нашелся. - Рим, - сказала она, - это земли, собранные вокруг моря - Нашего моря, римского! Грек - всегда немного мореплаватель. Потому среди греков всегда найдется желающий спорить с Аристотелем и доказать, что мир выпукл. Иные мудрецы уверяют, что Земля вообще шарообразна - всего лишь из-за того, что уходящие за горизонт корабли скрываются постепенно. Сначала корпус, потом паруса, потом верхушки мачт. Третьи умеют налить вино в кубок так, чтобы держалось в нем выпуклым холмом, и говорят, что мы точно узнаем, что земля плоская, лишь когда кто-то вернется от края - и расскажет. А что круглая - если будет плыть все время в одну сторону и вернется с другой... Надо бы такой поход собрать, но денег не хватает. А кроме того, мне куда важней знать какой формы я сама! И доказать остальным. Пирр кивнул. Медленно. Когда поднял голову - перед сидой оказался не политик, а священник. Не патриарх, а исповедник - не императрицы. Странной девчушки с острыми ушами и глазами-плошками. - Ты изменилась, - сказал он, - не только внешне. Но и сестра тебя узнала не только по внешности. Я не могу и не буду спрашивать тебя о том, что было до признания - грехи, если были, вода крещения унесла, а остальное ты вправе хранить в тайне. И тебе самой придется соизмерять то, что тебе даровано - с даром иных людей, и догадываться, насколько тяжел будет с тебя спрос. Я только помочь смогу - если попросишь, когда расскажешь. А сегодня - утешу. В песне своей ты ошиблась. Пасха всегда и для всех, и для убитый в той же мере, что для живых. Именно потому, что воскресением Господним смерть побеждена! Так что, дочь моя, не все так плохо, как ты пела. Ушел, осторожно прикрыл дверь - и до ночного сна страждущая пребывала в покое. Последней, уже под вечер, заглянула Сиан. Посмотрела исподлобья. Сказала: - Сегодня ты мельтешила даже больше, чем обычно. И убежала раньше, чем Немайн успела рот открыть. А ночью ударили колокола - так, что мертвый вскочит и бросится на порог - в одной рубашке, зато с шашкой наголо. Просто так набат не бьют!
nebelmann: Ну что же начнём помолясь: 1) Чувство велит не подпускать близко к кости-жениху, породниться. Не совсем понятно к чему это слово. 2) Здесь, в пиршественной зале, хватило места лишь лучшим из лучших. Длинные столы вдоль стен - там стекло звенит о серебро. То здесь то там. Вариант: На длинных столах вдоль стен стекло звенит о серебро. Ну или ещё как. 3) Синей шерсти на ней - десятки локтей Не сделает ли это её похожей на чукчу в чуме? 4) Политика Да я упрямое сцуко, но она тут совершенно не к месту. Это штука грязная субьективная и меняющаяся как флюгер на ветру когда союзники в момент становятся врагами и наоборот. Так может не надо за ней мотаться? Всё это можно описать и спокойно без негатива. Передав ту же мысль. Я бы понял если бы автор грешил этим на каждом шагу тут и вопросов бы не было сейчас таких аффтаров хватает. Один Зыков чего стоит с бездарным тупым и трусливым королём "Мишико Свили пожирателем платков в приступах паники" как бы толсто намекающем на некого грузинского лидера (испортило половину удовольствия от неплохой книги). И 9 из 10 аффтаров убеждают в книгах что во всех бедах виноваты "злобные и коварные англосаксы". Но читать про их пороки в книге про них же это уже как-то через чур..... И ладно бы они были бы нашими исконными врагами как татаромонголы или фашистские полчища. так нет просто тупое следование политике последнего десятиления вбиваемое в мозги зомбоящиком. Достало. А тут просто хватило бы упомянуть как Англы отличаются от будущих англичан. Не сотворив ещё империю с присущим ей высокомерием верхов и убеждённостью низов в своей избранности. Про высший класс вообще смешно. Французкие дворяне с бесправными сервами или наши бояре-помещики рабовладельцы образы куда более демонизированные если что. 6) Сестру Гулидиена по имени упомянули хоть раз? Абсолютно безликий образ. Понимаю что персонаж проходной, но хоть пару предложений про неё написать не помешало бы. 7) И никак не вколотить в упрямые головы, что город на холме строит не медноволосая Немайн, а другая сида с тем же именем! Может пора уже смириться? Всё равно никто уже не верит и не поверит особенно после Рождественской битвы. 8) А еще он симпатичный! Высокий лоб окружен каштановыми кудрями, глаза синие, нос точеный, губы тонкие, да улыбчивые. Погибель девичья! А вот сюрприз. Головастенький. Ранние залысины. Кланяется - самую чуть, как равный, называет себя... Катен ап Ноуи! Голосом удался в брата, Риса. Только этому голосу есть где повернуться. Свободному парадному одеянию не скрыть грузной фигуры. Не тапок - просто улыбнуло - Катен то со времён "обрывков" похорошел изрядно =) 9) Сам собирался грабить нашу сторону, а тут на нем самом взяли добычу! Сам - самом. Не звучит - что-то одно надо убрать. 10) Вернулся король кередигионский домой - а ему на два десятка миль от границы и сыра сварить не из чего, а на закуску разве дичину стрелять. Вариант: Вернулся король кередигионский домой - а ему на два десятка миль от границы и сыра сварить не из чего, и на закуску разве дичину стрелять. 11) Умеет ждать, а не умел бы - не выплавил бы первый в этом мире булат. Позже будет сказано что булат делали и индусы и персы. Аварский посол опознал слиток без проблем. Можно первый в мире заменить на первый в Европе. 12) Выскочило - дикое, древнее. Тех времен, когда женщина была слишком слаба и слишком плохо вооружена, чтобы быть в состоянии убить другую. Дикое. И - римское! Вариант: Затем выскочило - лютое, древнее. Из тех времен, когда женщина была слишком слаба и слишком плохо вооружена, чтобы быть в состоянии убить другую. Дикое. И - римское! 13) А то можно и подарок получить. Трофей, который, по счастью, не придется бросать в гроб соперницы, но которым ученица и подруга гордится куда больше обладательницы. Я скорее всего ошибаюсь, но по тексту выходит как будто это свои груди надо в гроб бросать, а не соперницы...... 14) Почти два десятка лет назад в Диведе была последняя женская дуэль Возможно стоит поменять порядок слов: Последняя женская дуэль в Диведе была почти два десятка лет назад 15) Союз, надежда на годы спокойной жизни, расползается по швам из-за нескольких кружек пива! И, если считать на всех... но она уже не в состоянии считать. Легкие хватают воздух (...) Что считать, зачем считать? Это предложение помему можно уже просто убрать без вреда для текста. 16) Расказанное породило короткий визит к филидам Рассказанное. 17) Немайн, маленькая да умильная, отняла руки от столешницы, Пальцы сжали край столешницы - мореный дуб промялся, словно последняя гниль. Я понимаю что она скорее всего сначала отпустила, а потом снова сжала. Но может не надо мельтешить? Пусть в первой цитате обопрётся на столешницу. 18) Замужняя - останется другом, будет верна, да будет немайнина только после мужа, а там и после детей. Это правильно, но больно. Немайнина? Жуткое словечко. Вариант не предложу, но что нибудьвроде - принадлежать Немайн будет... или в сердце для Немайн место будет уже после мужа... 19) Узнала бы сида - в чужой языке, в песне? Чужом 20) что враг не посмеет ин е сможет и не 21) Согнулась, оперлась о край стола - не пошатнулся. А мог пошатнуться? Он я так понял что сооружение монументальное, насколько нужно это окончание? 22) Камбрии обвинение в трусосисти =) 23) Да ты б не то, что штаны перепачкал - окочурился б! Понимаю что подражание простонародной речи но "б!" смотриться дико буква "ы" лишней не будет. 24) Аварскому послу, что рассказывает о великой реке далеко на востоке, никто не верит. А Дон точно в 7-ом веке назывался Доном? Греки звали Гиргисом или Танаисом Кыпчаки Тэном. Немайн пела по русски так что автоперевод встроенный сущностями сработать не мог. 25) Правду - всем, только понемногу и разную, много и интересного - тому, кто предложит что-то полезное Вариант- "интересное" 26) Даже простой брусок, какзалось, наливал руку силой... Казалось 27) совершенно не исключено, вырубленный мечами арабов - Возможно здесь должны быть упомянута Персия или она сама собой разумеется? 28) розовый цвет сидовской брони В крови же закалялся меч а не доспех? 29) Вред эта холмовая Врёт? 30) А вот в то, что ей желается жалости твоей - еще как Может на конце вставить "верю"? 31) какой бы язык я ни выбрала. Да хоть и лаьынь! Латынь 32) - Тебе дано, - сказал жестко. - Царем Ираклием, Сенатом и Народом - но попущением свыше. К чему тут "но"? 33) по которому каждому камбрийцу нужно хотя бы раз в жизни взойти на Сноудон. Вариант - нужно будет 34) Пасха всегда и для всех, и для убитый в той же мере, что для живых. Убитых 35) Ушел, осторожно прикрыл дверь прикрыв? 36) Вопрос сколько лет Сиан? фуууух обьём большой..... 3 часа сидел. Хорошо на работе делать утром нечего. Править пост сил нету отправляю как есть.
Rosomah: nebelmann пишет: Не сделает ли это её похожей на чукчу в чуме? Исторически постольку наворачивали - не делало. nebelmann пишет: Но читать про их пороки в книге про них же это уже как-то через чур... Я русамак впэрты. Книга, вообще-то, как раз про тех, кого саксы резали. Удивительно, как вы этого до сих пор не заметили. nebelmann пишет: Он я так понял что сооружение монументальное, насколько нужно это окончание? А чтобы показать, что завод у сиды окончился. nebelmann пишет: А Дон точно в 7-ом веке назывался Доном? Греки звали Гиргисом или Танаисом Кыпчаки Тэном. Немайн пела по русски так что автоперевод встроенный сущностями сработать не мог. У авар? Понятия не имею. Мог. Автоперевода Сущности НЕ ставили. nebelmann пишет: К чему тут "но"? К противопоставлению небесного земному. :) nebelmann пишет: Вопрос сколько лет Сиан? Около 13. Спасибище!
Shihad: Тов. nebelmann, не перегибайте палку в отрицании "политики". Англичанка гадит - выражение еще времен королевы Виктории, а вовсе не "зомбоящика последних лет". Да и во времена Ивана Грозного в Англии обсуждался захват Архангельска. При этом, в отличие от французов или немцев, Британия и англосаксы всегда (то есть примерно со времен столетней войны) норовили и норовят загрести жар чужими руками. Что значительно неприятней непосредственной конфронтации. Тем более, ничего особо плохого и не сказано. В нынешней Британии действительно толпы народа из бывших колоний. Британцы к ним относятся, как москвичи к "панаехавшим". В то же время большинство цветных действительно сидит на вэлфере. И ситуация меняться не собирается. Зачем Британии индусы? Действительно, для того, что был запас рабочей силы и резерв по рынкам низкооплачиваемого труда. Для того, чтоб рабочему всегда можно было пригрозить:"Уволю тебя, найму индуса". Это капитализм. И это реальность.
Тень Дуба: Тем более, ничего особо плохого и не сказано. Не надо вот тут начинать англосрач и обмен речекряками, а? Автор вроде как в защите не нуждается: наше дело выдавать оценки - его дело принимать их или не принимать. А начинать тут обмен ответами на ответы и оценками оценок - неплодотворно. ИМХО, речь вообще была не о том, плохое или хорошее сказано - а о том, что сказанное сказано НЕ К МЕСТУ. Возможно, не столько по смыслу, сколько по тону - вдруг прорезался слишком хорошо узнаваемый (вот и Вы на него среагировали как на форумную реплику) голос из _нашего_ мира, разрушающий театральную условность мира "вторичной реальности"©Толкин. Там ведь не форумная дискуссия идёт... Ну, как Гамлет вдруг взял бы со сцены и загнул что-то злободневно-"политическое" - тупо "в лоб", открытым текстом. :) ( "неоткрытым" в том же "Гамлете" политики хватает, и, кстати, Англия там поминается отнюдь не в "радужном" тоне). ============= А вообще всё это, как и прочие "тапки" - мелочи, а вот сцена с песней автору опять удалась, меня в очередной раз "пробило". Неожиданный и очень удачный выбор песни. Многозначной просто потрясающе - во всех смыслах. И, кстати, "политики" в ней выше крыши - просматриваются просто дивные навороты сюжета ... вот только через годы (и тома?): империи растут медлительно... =================== Да, ещё тапок-не тапок, а вопрос: И языческая, причем на германский лад. Это не опечатка? (Хмм... таких опечаток не бывает...). Именно германский? Он у германцев уже был на тот момент - синтез? И более позднее славянское двоеверие пошло тем же путём? Славяне на тот момент сосем не затронуты христианством, даже западные?
nebelmann: Коллега, вы немного удалились за рамки корректной дискуссии. АВТОР.
Rosomah: Коллега Тень Дуба, спасибо. Вы помогли мне тем, что показали - у меня с головой все в порядке и я сказал именно то, что хотел сказать. :) Уважаемые коллеги! Англомания и англофобия идут лесом, причем обе. Хотя для обеих существуют вполне объективные предпосылки.
nebelmann: Сорри накипело, постараюсь сдерживаться. По тапкам надеюсь претензий нет?
Rosomah: Нет. Очень хорошие, очень полезные!
Тень Дуба: Вы помогли мне тем, что показали - у меня с головой все в порядке и я сказал именно то, что хотел сказать. :) То есть это (продолжая толкиновские аналогии) голос "автора-переводчика "Алой Книги" с квенья на современный язык". Тогда ОК, по форме непоняток нет. Просто этот голос раньше как-то редко или незаметно звучал (если вообще - или это мне так кажется) - а может, зря? Комменты от рассказчика (в умеренных дозах) - вполне себе инструмент легкой подсветки тёмных мест... P. S. Лично я скорее "англопофигист" - РИ Британия если и вызывает личные чувства, то скорее рациональное уважение от ума, чем эмоции от сердца. Но сама развилка, что РИ-Англия могла имела шанс стать не только полноценной Нормандией, но и Саксонией - как-то не на виду... Любопытно.
Rosomah: Ну, в данном случае это голос Клирика, еще точней - "чужой памяти" Немайн.
Abobora2: Rosomah а вот это-то "голос Клирика", стилистически не выражено. Но я еще долго буду формулировать, что я имею в виду, но это пока деревянно читается. Самый лучший кусок по стилистике изтретьей книги - это общение Глэдис с завсегдатаями заезжего дома.
Тарануха В.Ю.: Посмотрел наhttp://sites.google.com/site/rasamahlab/clients/roman-o-nemaj/triada-sedmaa ,поддерживаю nebelmann - Тебе дано, - сказал жестко. - Царем Ираклием, Сенатом и Народом - но попущением свыше. "но" или лишнее, или чего-то не хватает в предложении.
Тарануха В.Ю.: ... не могу отредактировать предидущий пост ... Противопоставление небесного и земного совсем не очевидно для читателя. Без хорошего синтаксического оформления - теряется. Можно ли сделать что-то типа: "- Тебе дано, - сказал жестко. - не только Царем Ираклием, Сенатом и Народом - но и попущением свыше."
Тарануха В.Ю.: ... не могу отредактировать предидущий пост ... Противопоставление небесного и земного совсем не очевидно для читателя. Без хорошего синтаксического оформления - теряется. Можно ли сделать что-то типа: "- Тебе дано, - сказал жестко. - не только Царем Ираклием, Сенатом и Народом - но и попущением свыше."
nebelmann: 1) По финальной правке. Отрывком про агнличан современных и прошлых более чем доволен. Отредактировано здорово. 2) Булат по прежнему первый в мире. Т.е. это личное мнение Немайн которая не знала про персов и индийцев? Тогда согласен. 3) По "окочурился б!" надо это просто произнести вслух. Язык против. хотя возможно у нас тут в Сибири немного другой выговор. 4) - По нашему о мужском и женском говорят одинаково. Не различают... Иногда ошибаюсь. В чём ошибаюсь? 5) Гулидиен знал, кому. Это означало еще два разговора. С Мерсийцем - раз. Король - глава самого сильного рода в народе англов, значит, заодно и верховный жрец Тора. Он скажет, ему деваться некуда. Больше того - ему это должно быть особенно интересно. У него жена-христианка, и сын, и подданные - пополам... Вот он и расскажет другу и союзнику, что нет у народов, верящих в Тора, сильней колдовства, чем женское. Обычно песенный сейд - дело злое, но Немайн и тут все наружу вывернула. Обидела себя, а союз сплавила намертво. Одно дело - знать, что святая и вечная с вами надолго, торопиться некуда. Совсем другое дело, когда судьба Британии - и твоего королевства! - должна решиться до зимы. А Тор-Громовик такое бы одобрил, несмотря на поминание христианского бога. Пенда сказал, что уже велел скальдам переложить песнь Немайн по-английски. Торова песня! Христианская? Может быть, но и торова разом. Да и мать Немайн-Неметоны, Дон, помянута - хотя и как река ее имени. Оказывается, так тоже можно... Во-вторых, следовало поговорить с патриархом или епископом - но Гулидиен не успел. Жена проснулась. Отрывок смущает. во первых после "раз" ожидаешь инстинктивно продолжения перечисления, а его нет. Только спустя абзац идёт "во вторых" Ну и с Пендой он поговорил как я понял уже после того как проснулась жена. но тем не менее именно это указано как причина того что Гулидиен не поговорил со служителями культа. 6) что именно теперь вдоль всего Данубия аварин убивает славянина, Раз уж авары называют Дон доном то может и патриарх назовёт Дунай дунаем. Я интуитивно понял что имелся в виду Дунай, но и то убедился только после того как в википедию слазил. А уж простой читатель точно не вкурит. Ну или как вариант разъяснить в сноске. Да и вообще. — Тогда она старше тридцати тысяч лет. И около восьми тысяч лет назад там, на вершинах, таял ледник, и Туи, полноводная, как нынешний Дунай, несла песок, ил и глину, лепила из них себе ложе. Со временем вершины оголились, и теперь реку питает только дождь… Сикамб вздрогнул. Дунай августа помянула обыденно, не как дальнее заморское чудо, а как реку неподалёку. Знакомую. Виденную. И это тоже было весьма и весьма ценной информацией. Особенно после камнемёта. Камнемёт, по свидетельству греческого священника — аварский. А где сидят авары? На Дунае. Ещё одна монетка в копилку! цитата из второй книги. 7) до тех пор, пока не возникнет обычай, по которому каждому камбрийцу нужно хотя бы раз в жизни взойти на Сноудон. Может я и не прав, но начало предложений про будущее, а конец как будто свершённый факт. Напрягает. Ну и по опечаткам. 8) Служба прошла скомканно. скомкано. 9) Стоит, раздумавает над иронией бытия раздумывает 10) Благодаря ей Пирр может проводить больше веремени со старыми друзьями времени 11) За длинным столом задача нерешаема. Возможно "нерешаема" надо написать раздельно. 12) Их трижды девять видов, и коровьи, и овечьи, и козьи, и смешаные... смешанные 13) И вся казачая краина... Это так по песне надо или всё же казачья? 14) И все равно - в «Голову Гифона» то и дело заглядывают люди. Грифона
Rosomah: Спасибо. Правлю. :)
Rosomah: nebelmann пишет: Это так по песне надо или всё же казачья? Так надо по песне - размер требует.
Rosomah: Над портом колышется зарево, жар бьет в лицо. - Эйра, назад! Вивиан, Кей, прикройте ее! Остальные - за мной! Доля наследницы - если сида рискует, самой на рожон не лезть. Смотреть, как гибнет республика из-за рыцарских щитов... Стоп. А как же Рождественский бой? Тогда на кону было все. А теперь, значит, только многое! Есть для чего беречь сестру. Кажется, только что Эйра была в постели - за окном ласковый, теплый без духоты вечер, речные тинные запахи, рутинная перекличка стражи. Мысли - свадьбу отгуляли, пора возвращаться в Кер-Сиди, к делам, среди которых интересных больше, чем скучных. Там хорошо, но привычно и оттого чуточно скучно, а еще мамы не хватает. И Сиан. И других сестер, хотя как же от них устаешь! Злой голос колокола, реакция тела опередила мысль - проснулась уже в штанах, сапогах и стеганой куртке. Поживешь у сиды в башне, приучишься одеваться по тревоге. Осталось затянуть пояс с оружием - и вперед! Хорошо, у «Головы грифона» есть охрана. Не придется выскакивать биться в рубахе и мече наголо, но торопиться нужно. Иногда не хватает шага, чтобы успеть спасти своего и убить врага. Во дворе - голос, который не узнать нельзя, звон пожарных упряжек. Пожар не война, но бывает хуже войны! Здесь не Кер-Сиди, здесь в предместьях на крышах - солома. Если полыхнет... Что именно горит, Эйра поняла, уже когда ее отвели в сторону. Рядом возник Эмилий. - Святая и вечная пусть гасит пламя. У нас иная забота... Проверить - нет ли злого умысла. Оторвать, допросить - с оглядкой через плечо. Там - гул огня, крученый полог дыма прячет от звезд разверзшееся на земле пекло. В пекле место чертям - и чертей в избытке! И во главе - демон! Пламя и зола превратили белые одежды в наряд обитательницы ада, по лицу, наискось - черная полоса, видно, рукой пот смахнула, волосы - присыпанная пеплом лава, уши торчат, как рога. Белого осталось - клыкастая ухмылка. - Ничего, наша берет! А ну, навались, ребята. Еще воды! Ребята - вигилы славного города Кер-Мирддин. Этим что враг под стенами, что пожар в ночи - все едино. Насос готов угостить любого неприятеля, багры - развалить высокий костер, растащить и добить головни поодиночке. Тут и народ поможет - ведра идут по цепочке, вода плещет на огоньки, что пытаются вылезти на берег. На земле победили люди. На воде торжествует огонь. От носа до кормы, от борта до борта, от волн до верхушек мачт пылает водоходная расшива. К небу взлетают искры - уже почти безопасные. Ее оттокнули от причала, оттокнули - к другому берегу. Предместья в безопасности, убытки горожан - бессонная ночь да испуг. Убытки Немайн... Считать ей, не пересчитать! Вот и плечи опустила. А ведь сам пожар - не худшая новость! Искать и спрашивать не пришлось. Римлянин ждал сложностей... он их и дальше ищет, проверяет. Пусть. Эйре достаточно того, что в толстую чушку, за которую корабли причаливают, по самую рукоять вогнан нож. Особый, со значком на рукояти. Такой клинок готовят специально, месяцами носят на поясе - чтоб все знали - не подделан. Им не убивают врагов, не едят, не точат перья. Он только и годится, чтобы всадить его в дерево - по рукоять. Оставить знак. "Это сделал я!" Тогда - клан не виноват и не платит виру. Кровной мести это не отменяет... но крови как раз и не пролилось! Поджог тоже карается смертью, но законом, а не обычаем. Зато преступника можно ловить - и нельзя прятать. Значит, нельзя терять ни мгновения, ни удара сердца! Кто именно - люди вспомнят. Сегодня - Эйлет. Приучилась такое замечать, еще в походе - вот и вгляделась чуть внимательней в усатую рожу, пьющую за здоровье молодых. Хорошо хоть не в зале - во дворе. Значит, не вождь клана, не филид, не вассальный принц... Хотелось за плечи схватить, вытрясти - но она назвала главное: цвета клетки! Имя назвали корабельщики. Сьярл ап Ислин ап Леу ап... неважно! Пришел не один, притащил бочки с жиром и - даже! - жидким греческий маслом... Сказал, сида купила. Сказал, надо на палубе закрепить. Поверили, и даже помогать поленились. Прошло совсем немного времени - и полыхнуло! - Фитиль, - сказал Эмилий, - чтобы загорелось не сразу. И еще что-то... Помянул земляное масло, серу. Пришлось махнуть на него рукой - мол, узнать точный состав смеси, которой зажгли корабль интересно - но потом. Сейчас есть имя - и право. Право, которое истекает, как вода из разбитого кувшина! Надо спешить, но Майни молчит. Смотрит в огонь, руки сцепила... Только жар шевелит красные лохмы. Значит, нужно подменить. Времени терять нельзя, а если сестра-ученица и ошибется - сида поправит! Эйра метнулась к дому. Скороговорка распоряжений - все слушаются. Даже мать. Даже короли! Долг хозяина, долг гостя... Деваться им некуда! И вот старик Пенда целует жену, что смотрит на мужа обеспокоенно и восторженно. Он ей что-то говорит... Некогда подслушивать, что! Наверняка успокаивает: "Это же не настояший поход и даже не набег... Так, развлечение для гостей!" У многих камбрийцев лица вытянуты, но коней седлают. Иные, как Мейриг Гвентский или Клидог Кередигионский, ворчат. Что? Неважно, раз в броне и седлают коней. Но до ушей доносится... - Мы получаемся вроде свиты... Королей много, Ушастая одна... Не специально ли подпалили? Но стоит услышать, почем обошелся водоходный корабль, умолкают. Такое богатство никто в здравом уме палить не станет! На деле все гораздо хуже, но это здесь знают только Майни да ее наследница. Расшива должна была сходить наверх хотя бы три раза! Тогда дешевая доставка товара снизу окупила бы и корабль, и зимний поход разом. Поднимать грузы на веслах очень дорого! Насколько? Два дня тяжелого труда крепкого мужчины - на каждую бочку! Вот и выходит - вверх по течению что есть река, что нет ее! Ничем не дешевле мулов с вьюками. А большие грузовые повозки могут ходить только по римским дорогам. Немайн высчитала: сплав вниз по реке увеличивает цену товара на четверть, подъем вверх по реке - вчетверо. То же самое и для дорог - римской и обычной торговой тропы. Потом смеялась над людьми, которые полагали, что римские дороги - это для легионов. Или даже - в первую очередь для легионов. Дудки! Это легионы - для дорог! Для того, чтобы ни разбойник, ни варвар не смели тронуть артерии и вены, по которым течет кровь империи. Товар! Тогда она была очень похожа на римлянку: на лице самодовольство, на плечах белая палла, в руках исчерканный свиток... Анастасия сияла, а Эйре стало грустно... Но сейчас с сиды наносная шелуха облетела! Теперь, когда она смотрит, как пылает ее очередное чудо: корабль, превращающий Туи в римскую дорогу, а подъем против течения - в сплав, в ней нет ничего римского. Просто ведьма, столкнувшаяся с "тьмой египетской" и проигравшая. Самая сильная из ведьм, да и играла - крупней некуда... На саму Эйру родные руки уже набросили яркую кольчугу, ржут запряженные в боевую колесницу лошади, в руке - копье. На острие насажен кусок торфа, на который щедро плеснули маслом... Дым и пламя. Знак, который на острове знает всякий. Погоня! Погоня по горячим следам!
vietni: "Так что англ и сакс - вовсе не одно и то же, и знакомому по чужой памяти человечеству очень и очень повезло, что история создала на Британских островах Англию, а не Саксонию." А насколько сильна была разница между англами и саксами?
Rosomah: Из нашего времени видно плохо, но... это два близких, но разных народа. Какая разница между шведами и датчанами?
vietni: Rosomah пишет: Из нашего времени видно плохо, но... это два близких, но разных народа. Какая разница между шведами и датчанами? Ну насчёт двух разных народов - насколько сильно разные? Вот например в Киевской Руси древляне и поляне - сильно ли различались? Или позднее - сильно ли отличались рязанцы от тверичей, владимирцев, ростовчан? Насколько ощущали так сказать чуждость или наоборот близость? Одно дело русские и белоруссы, другое дело - русские и поляки. Или возьмем западных украинцев и поляков и белоруссов и поляков. Во всех случаях в принципе родственные народы - но фон в отношениях между ними сильно отличается. Была ли этническая враждебность к друг другу?
Rosomah: Это разные народы. Рязанцы/тверичи - это, скажем, уэссексцы/кентцы. Уже Мерсия/Нортумбрия это скорее Россия/Украина А Мерсия/Уэссекс это Россия/Польша (если прибавить конфессиональное различие. то совсем да). Ну и Уэльс с ними соотносится... как Россия/Франция, пожалуй. Это без политических аналогий - просто степень родства. Кстати, "белорус" пишется с одним с.
Rosomah: Значит - есть ночь до утра и день до вечера, когда можно врываться на земли кланов, переходить границы соседних королевств, требовать у холмовых крепостей слова, что в них не дали убежища злоумышленнику - и горе клану, который поймают на лжи! Настанет вечер - их воля, но сейчас действует не право клана, а право погони, и горе тем, кто его нарушит! Дружина седлает коней, на ипподроме готовят колесницу. Сейчас - не имя клана, не имя государства. Эйра зовет - все, кто друг Немайн - за ней! И друзей оказывается много. Куда больше, чем думала ригдамна. Пожалуй, больше, чем мечтала! Брешут собаки - верно, у Гулидиена добрая свора. Наверняка уже взяли след... наверняка идет к воде! Ничего, найдут и на том берегу. Ах, какая сегодня будет погоня! Одних королей и королев почти десяток, а принцев, графов, клановых вождей - не счесть. и поведет их Майни. Кому еще? И уже за ней следом пойдут доблестный Артуис, хитрец из Кередигиона, великий Пенда, и, конечно Гулидиен - будущий верховный король Британии. И его королева-гордячка - тоже! Ах, хорошо! В такой погоне ригдамне Эйре совсем не стыдно стать колесничей при сестре. Только... править лошадьми и сжимать в руках символ погони разом - трудно. Нужно передать сестре. Вот и Майни... нет, Немайн... даже Неметона! Ноздри расширены, словно след чует не хуже собак... а может, и чует! В глазах - отражение сигнального пламени, на голове - кровавая шерсть отобедавшей хищницы, в улыбке - клыки. Это древней ирландских старин... Древней людей - ангелы и звери сотворены раньше. У сестры изо рта рвется гортанное рычание, рука стискивает древко с пылающим торфом. Теперь одно слово, и... Копье ткнулось в воду. Брикет недоуменно зашипел. В порту, несмотря на затухающий пожар, словно темней стало. Казалось бы - какой свет от куска торфа? Да в камине горит десяток таких, и то трапезную не осветят, приходится жечь свечи или факелы, а тут в полусотне шагов догорает костер, для которого нужна бы печь размером со всю "Голову Грифона". И все-таки сумрак опустился. Стал громче треск, с которым умирает водоходная расшива, зато человеческие голоса смолкли. - Много чести - цвету Британии охотиться за кучкой скаредной дряни! - объявила сида, - Не время во время войны лить кровь братьев. Убитых нет, потому... прощу. Господь велел подставить другую щеку. Но и речные перевозчики, и горные кланы пусть знают: человек сотворен лишь с двумя щеками. Третью при желании не подставишь! Остальное - утром. А теперь ночь, и даже мне спать хочется... Ухватила за локоток и потащила домой. Только дверь за спиной хлопнула - маленькая, но сильная рука ухватила Эйру за шиворот, наклонила. Да, умерщвление плоти в храме явно идет сиде на пользу. Вот и кольчугу с сестры сдернула, будто льняную рубаху. Только тяжелый удар об пол и напомнил - сколько доспех весит на самом деле. - Никуда мы впопыхах не поедем, - сказала. - Ночь - это случайность, а сегодня нам случайности могли и приготовить... Опасаться тьмы велит сида, что водит колесницу на слух... Кто, кроме холмового народа, умеет готовить случайности - не то как суп, не то - как оружие к бою? У Немайн немало врагов среди старых богов: и Гвин, у которого она холм отняла, и Вотан, у которого храм сперва обокрала, а потом, забрав у саксов город, взяла себе и отдала под школу. Хорошо, Немайн хватило раз взглянуть на обеспокоенное лицо. Успокоила. - Скорее всего, ничего нет... Но у меня только два глаза и два уха. На всех не хватит! Помнишь, как в прошлую ночную погоню сэр Кэррадок головой стукнулся? О ветку? На деле, как раз не о ветку, а о сиду... Из сестры волховство летит, легко, как ветер с гор, даже когда она не колдует, но Немайн совсем не нравится вспоминать о неосторожном от любви рыцаре. - Да, - сказала Эйра. - Сэр Кэррадок чуть жив остался. Несчастливый влюбленный пережил крепкий удар веткой дуба по упрямому лбу, но в Зимний поход исчез из переклички. Судьба? Проклятие? Случай? Кто знает... - А тут бы поскакало с десяток одних королей, и не все друг друга любят. Ну, подумай, что будет, если кто-нибудь шею свернет? - Ой... - Ты права. Именно ой. Потому - спим. А об остальном утром подумаем! Опустилась в любимое кресло, зевнула, почти как фенек, свернулась калачиком и закрыла глазищи... Остальным оказалось как-то не до сна. Эйра припомнила одно из определений классического ведовства: инерция. Погоня не началась, но в мыслях люди уже разогнались. Теперь не могут сразу успокоиться, ходят, натыкаются друг на друга, разговаривают - все тише и медленней. Вот и Эйру нерастраченная энергия выбросила в порт - провожать великих мира сего к городским воротам, благодарить за готовность помочь. Друг познается в беде, и вдруг оказалось, что у Ушастой друзей больше, чем и представиться могло! Только останется ли хоть один после того, как она показала смирение? Эйра жалеет, что у нее уши круглые, не умеют ворочаться и ловить больше одного разговора за раз. Приходится довольствоваться обрывками. Вот Артуис ап Мейриг - ворчит, что забава сорвалась, но отчего так добродушно? Эйра не может услышать того, о чем король молчит. Но он не безумец - говорить при мерсийцах, что ему видеть, как англы будут резать камбрийцев, пусть и сколько угодно раз заслуживающих смерти - кость в горле! И он действительно благодарен сиде... и недовольство в его ворчании обращено не на нее. - Если кто-то... хоть пальцем... пламя до неба и никаких горячих следов! И по стылому пойду, пусть только позовет. А если кто вздумает в кровную месть играть - до седьмого колена изведу. Слово короля! А слово, произнесенное при таких свидетелях, крепче, чем грамота с золотой буллой. Вот Кейдрих - только что была зла, теперь растеряна: - Почему? Почему она отказалась от погони? - и мужу, сердито: - Я понимаю, чему ты улыбаешься! Но почему? Эйра тоже понимает, почему император Британии доволен. Случись погоня, быть бы ему, несмотря на титул, подручным - то ли при богине, то ли при императрице. Как барды споют, а они споют, как в голову взбредет. Всех на жалованье не возьмешь. Может, поэтому Майни и отказалась ловить поджигателей? Ей города с лихвой хватает, а править всей Британией... Если старательно - поспать будет некогда. Если спустя рукава - зачем браться? Вот потому Кейндрих и не понимает, что злючка она. Взъестся, так скорей себе плохо сделает, чем и себе и сопернице - хорошо. Потому и теребит мужа - он доволен, значит, понимает больше. А ему что, ему-то Немайн друг! Вот, шепчет что-то жене на ухо. Объясняет. Наверняка до утра будут подробности уточнять... Ну и хорошо, королевству нужен наследник! Пенда Мерсийский, похоже, тоже не выспится. Жена смотрится в него, как в зеркало... Господи, и как она его каждый раз в поход провожает? Отпускает - понятно, такого удержать - потерять. Но сама-то как жива остается? Зато теперь счастье. Ее король вернулся, не уходя. Голоса, голоса... Если не слова, то хоть тон уловить! Короли и рыцари, аббаты и монахи, горожане, пахари с равнин, инозаемные купцы и даже горцы с холмов - довольны. Хотя некоторые довольны по-злому! - Теперь - не расплатится. Не править ей больше городом-на-холме! Эйра хихикает. Всем застит глаза Рождественская битва, да боевая песнь, да осада Глостера... Успехи, каких сотни лет не бывало. Но они не слышали, как Майни клянет войну, как ревет в палатке у сестры на груди - и с каким удовольствием роет землю или строит машины. И верно - если бодливой корове Бог рогов не дает, кому достанутся самые острые когти и самые длинные клыки? Книжнице, рукодельнице, певунье. Самой домашней девочке из всех! И уж она никак не допустит, чтобы такое хозяйство, как Кер-Сиди, ушло из семьи. Немайн уже не спит. Глаза открыты, изучают потолок. Прожилок на балках не разглядеть - самое темное время ночи, неуютное даже для сидов. Сон не идет... В голове пустота. Что там может быть, когда случилось совершенно невозможное? Запах огня и воды, жажда погони, жажда крови, желание даже не вешать, резать или жечь - грызть и рвать когтями. При совершенно отрешенном сознании. Рычание, и то вышло спокойным и чуть деловитым: мол, дело есть дело, надо порвать кое-кого в ошметки... не обессудьте. Но главное - память. Чья? Огонь, уголь, дым - хочется бежать, голосить дурным голосом. А еще хочется гнать добычу - летящим шагом, босой по снегу! Когда жертва завязнет или упадет от изнеможения, не спеша подойти, без гнева и пристрастия превратить чужую жизнь в свою - и сородичей. И если их, проглотов, рядом нет - лишнее спрятать на черный день, а самый сытный кусок принести домой, где ждут... Не маленький, не сестры и мать - кто-то другой, сильный, родной, понимающий. Почему хочется вести родичей за собой против великана, способного прихлопнуть тебя одним точным ударом - и знать, что он никогда не будет достаточно точен, ведь ты маленькая, но ловкая, а твое оружие острей? И почему все это появилось только сейчас? Неужели там, в темной глубине сознания, прячется дух божества, решивший занять неудобную оболочку, от которой отлетела человеческая душа? Немайн встала. Распахнула окно - слабый ветер сгоняет туман к реке, и у терпкой гари пожарища не выходит заглушить ароматы майской ночи. Вечерняя Луна уже зашла, утренняя еще не встала, влажное марево спрятало половину звезд, а оставшиеся - только для нее! - кажутся расплывчатыми болотными огоньками. Греческая императрица, возможно, нашла бы небо - свидетельством могущества и благости Господней, а темные очертания крыш и крепостных стен - мило провинциальными. Инженер двадцатого века припомнил бы расстояния до нескольких звезд, и, быть может, порадовался бы, что сомнительное сидовское бессмертие дает ему шанс когда-нибудь взглянуть на них поближе - если работа будет выполнена верно. Древняя богиня с наслаждением втянула бы ноздрями запах своей земли, пусть не породившей ее, но признавшей, несмотря на все перемены. Слушала бы музыку шорохов, и ее вряд ли сильно бы волновало, кто там развесил звезды на небе - ей хотелось бы не летать, а петь! Немайн поняла - ей хочется петь. Петь назрыд, плачем, разрывающим сердца, и при этом не испытывать ни ужаса, ни радости - только бесконечное уютное довольство плещущей через горло души. Порыв пришлось задавить. На смену ожиданию радости явилось холодное рассуждение. Шепот - мыслям трудней ускользнуть, если их проговаривать вслух. - Я - не главное, что у меня есть. Маленький - важней, да! Но я - мой главный инструмент. - Я не могу нормально работать, не зная, кто я. Сущности, кто бы они ни были, сделали больше, чем хотели и получили результат, который не просчитали. Но их интересую не я, а история - вот историю они и получат. А я должна заняться исследованием себя! Научным методом. Оперла подбородок на сцепленные в замок руки. А петь все равно хочется! Только... вдруг и правда выйдет вред родительскому дому? Осталось уставиться на мерзающие звезды и продолжить рассуждения. - Итак, вопрос сформулирован. Осталось установить методику и план исследования.
артем: Отличное обновление к празднику. Спасибо.
Тень Дуба: Присоединяюсь. К спасибу :). Но без пол-тапка не обойдётся (и в праздник кто-то сидит на БД). :) Инженер двадцатого века припомнил бы расстояния до нескольких звезд Двадцатого? Не 21-го ли? (Хотя полёт к звездам - он, конечно, мечта из нашего 20-го, в 21-м пока не в моде...)
nebelmann: 1) Там хорошо, но привычно и оттого чуточно скучно Так надо или опечатка? Если так и было задумано то не вижу смысла. Вполне сошло бы и "чуточку" без курочения языка. 2) Оторвать, допросить - с оглядкой через плечо. Кого оторвать? С Допросить понятно но оторвать? Если что только от тушения. 3) Тут и народ поможет - ведра идут по цепочке, вода плещет на огоньки, Смысл по цепочке? Пылает или прямо в воде или на берегу. 4) в толстую чушку, за которую корабли причаливают, К морскому делу отношения не имею никакого, но звучит странно. Но если так правильно говорить то ладно. 5) Поджог тоже карается смертью, но законом, а не обычаем. Это Кельты такие добренькие? Это кажеться международное было что поджигателей смертью карали. 6) Пришел не один, притащил бочки с жиром Волшебный нож только главного поджигателя прикрывает или подручных тоже? Или за тех уже клану отвечать придётся? 7) не счесть. и поведет их Майни Или запятая или "И" заглавная. 8) Опасаться тьмы велит сида, что водит колесницу на слух... Т.е. семья не знает, что та в темноте видит? А смысл? 9) Взъестся, так скорей себе плохо сделает, чем и себе и сопернице - хорошо. А зачем взъевшись сопернице хорошо делать? 10) Неужели там, в темной глубине сознания, прячется дух божества, решивший занять неудобную оболочку, от которой отлетела человеческая душа? Древняя богиня с наслаждением втянула бы ноздрями запах своей земли, пусть не породившей ее, но признавшей, несмотря на все перемены. Тааак, сомневаться в своей идентичности в таких условиях нормально. Примерять на себя роли, Клирика и Августины в принципе понятно и на то и на то есть факты. НО древнее божество? Роль которую придумал себе сам Клирик? Причём даже не придумал - парой страниц раньше он всех убеждал что он Не та Немайн! Или Немайн счастливо кукукнулась после пожара и её пора сажать в одну палату с Наполеоном или куски с богиней надо убрать. (хотя я лично придерживаюсь по сумме фактов варианта "безумный Клирик" недаром 5 лет психологию учил - в стрессовой ситуации сознание и не такое могло выкинуть чтобы приспособиться. Сам искренне считаю что 4 года назад умер и живу как новая личность.) Очепятки. "Это же не настояший поход и даже не набег настоящий , инозаемные купцы и даже горцы с холмов - довольны. иноземные Петь назрыд, плачем, разрывающим сердца, навзрыд Осталось уставиться на мерзающие звезды и продолжить рассуждения. мерцающие Ее оттокнули от причала, оттокнули - к другому берегу. Два раза опечатка "оттолкнули" и по моему имет место быть тавтология.
Тень Дуба: К морскому делу отношения не имею никакого, но звучит странно. Но если так правильно говорить то ладно. Сейчас это называется "кнехт" или "пушка" или более казенно - причальная тумба (есть нюансы конструкции, это всё не совсем одно и то же, но неважно). Но тогдашняя морская терминология всяко иная (причём латинская, греческая и кельтская - однозначно разная). И навряд Клирик знал детально морскую терминологию, и точно, что её не знает среднестатистический читатель. З.Ы. Кстати, у речников была (и, видимо, есть) своя терминология, иная чем у моряков. Я её практически не знаю, но расшива - однозначно не морское судно, никаким боком. P.S. И, кстати, по технике: водоходное судно, это, конечно, хорошо, но - такие нежности, да при нашей бедности... В РИ до начала 20 века вполне конкурентоспособным (даже на фоне пароходов - а не то что гребных лодок) оставался бурлацкий привод. Реки Камбрии, вроде, равнинные, уж, видимо, не быстрее там течение, чем в Волге и Оке. Причем собственно расшиву, без машины, сляпать - видимо, быстро и дешево, их часто делали одноразовыми (продавали в порту назначения на дрова, вместо чтобы спускать обратно по течению). Конечно, это неизящно с инженерной точки зрения прогрессора (и, насколько понимаю, не совсем политико-идеологически выдержано, не то "колдовство"), но в условиях намечающегося дефицита времени и финансов - чем не выход? Тем более, что бурлаки - это не обязательно люди. Кони тоже неплохо справлялись. Впрочем. подозреваю, что у автора есть в кармане менее приземленный выход ;)...
Тень Дуба: Ещё полтапка вдогонку: Так вот, святая и вечная Анастасия, знакомься - в роду, который взлетает к власти над Британией, есть симпатичный неженатый принц... А еще он симпатичный! Высокий лоб окружен каштановыми кудрями, глаза синие, нос точеный, губы тонкие, да улыбчивые. Погибель девичья! Многовато симпатичности подряд. ИМХО, или первую - выкинуть или заменить (ну, типа "есть молодой неженатый принц." А то ведь неженатые - это и бобыли и старые холостяки...). Или там выпущен какой-то отрывок, "отодвигающий второе "симпатичный"...
Rosomah: Спасибо, правлю.
Rosomah: Притихла «Голова грифона», захлопнула все пять дверей, заслонила окна ставнями. В заезжем доме никто не спит, хотя многие делают вид. Немайн и Эйра, например. Анастасия тоже собиралась... заснуть не успела. - Святая и вечная? - требовательный шепот. Рука на плече. Эйлет, Дева Моста. Невеста магистра оффиций... Сестра говорит, она верная и храбрая Таких обижать нельзя, на таких и стоят царства. Или республики! Что такое теперь Рим - толком не разберешь. Что такое Глентуи - тоже. Царство, притворяющееся республикой, притворяющейся царством, притворяющимся республикой... Меняется количество одежек, названия должностей, даже язык: латынь вечна, но подпоркой ей могут служить и греческий, и пунийский - в Карфагене, и камбрийский, и даже ирландский! Сейчас разговор идет по-гречески, и хорошо: спросонья слова малознакомой камбрийской речи не подобрать даже для самых простых фраз. - Что-то случилось? Однорукая присаживается на постель. - Нового ничего. Старого достаточно: пламя Луну задевало! Но... ты называешь себя сестрой Немайн. А потому тебе должно быть интересно поговорить с нами, ее семьей - о том, как твою и нашу сестру вытащить из неприятностей! Мы уже собрались: мама, сестры, зятья. Нет только Майни и Эйры, пусть отдыхают. И вообще, они сами попробуют выкрутиться, без помощи. Гордые... - вздохнула. Улыбнулась, - особенно Эйра. - Хорошо, - сказала Анастасия, и принялась собираться. Значит, набросить нижнее платье, застегнуть ворот, рукава. Быстро! Полезная штука пуговицы. Дальше - сложней, собрание тайное, от увечной воительницы особой помощи не дождешься. А раз парадное одеяние сшить так и не успели, придется в шелк заворачиваться. Вот тот, что надевала на королевскую свадьбу - четыре локтя в ширину, тридцать - в длину. Для начала - ровно разложить по постели. Все не войдет, но главное, чтобы в ширину влезло. Дальше... - Ты что делаешь? - Одеваюсь! Если я нужна для разговора о государственных делах, я и выглядеть должна императрицей. Так, здесь собираем в складки. Раз я тороплюсь, подойдут крупные, к тому же они лучше подчеркнут рисунок... Так! Пояс здесь. Хорошо. Теперь... Самое приятное: плюхнуться на укрывающий постель шелк, прижать, где следует, резко перевернуться - раз, другой... Забыла! Ну, здесь и однорукая поможет. - Пояс давай! - А? - Пояс давай, скорей. Я складки руками держу и спиной прижимаю. Ну! Пряжка застегнута. Все, можно встать и заняться драпировкой выше пояса. Сложить вдвое, обернуть вокруг шеи - раз. Отпустить складки, тряхнуть, чтобы ткань расправилась. Пропустить полотнище за спиной, под правую руку, бросить через левое плечо. Все. Рисунок лег правильно? Вот и хорошо, а что сзади еще на добрый локоть волочится - так это легко поправить, просто подняв лишнее и засунув за пояс. Все. Готова! Можно идти - в ночь, в мельтешение теней. К прячущимся по углам призракам Анастасия привыкла еще на Родосе, но там их хоть по именам не знали. А тут, стоит придержать шаг, ткнуть пальцем - сестра сестры отзывается: - Наверное, брауни. По ночам в главный зал пробираются, пиво за постояльцами допивают. У нас их много развелось: мы угольное варим. А на портер, говорят, они даже днем приходят... А вот... Эйра остановилась. - Шелковинка... Пьет. Тсс! Не спугни! Темнота зашевелилась. Неужели - шелковинки, о которых столько рассказывали? Как можно жить в доме с нечистью, с душами неупокоенными? Сестра говорила - суеверие, нет ничего. Но - вот! Как раз около миски со сливками, которую им на ночь поставили... И что толку от учебного клинка на поясе против бесплотных духов? Всего оружия - знак креста, пламя свечи да невидимый щит помазания. Шаг вперед - и тьма отступает, зато вместо чудовища от оловянной миски поднимает шафрановую мордочку фенек. Розовый язык смахивает молочные капли с блестящего носа. Вот и все страхи. Лисичка! А ну, иди сюда... - Да, - соглашается Эйлет, глядя, как святая и вечная подхватывает мышелова на руки, - правильно. Нечего шелковинок грабить! Еще уйдут... Рыжему и другой кусок найдется. А миску придется ставить повыше, чтобы лисята не добрались! Фенек щурится на факел, словно обещает: куда не ставь, все равно влезу! И вылакаю все до донышка! А вы, глупые, все будете верить в своих шелковинок... Комната для семейного обеда - за главным залом, с другой стороны камина. Здесь тоже огонь, домашний и уютный. Кажется, совсем другое существо, от которого дикое пламя пожара никак не может родится. Увы, они одного племени. Так же разнятся и сидящие за столом. Усталый и мудрый взгляд Глэдис. Сестра согласилась звать эту женщину матерью. Почти случайно, но согласилась. Теперь становится ясно - почему. - Я не дочери моей и вашей сестре предлагаю помочь, - говорит Глэдис, - по мне, мы были счастливей до всякого величия, с Майни за стойкой... да и она как будто тоже. Только вот за такой счастливой жизнью дождались бы мы чужого войска к воротам - не я с Дэффидом, не вы - так дети ваши. Так и выходит, что дело ее - дело всей Камбрии, и не дело, если ей придется вести войну на деньги короля англов, как бы хорош Пенда ни был. А деваться ей теперь больше некуда., кроме как брать мерсийские деньги... или наши! Предлагаю - собрать ей достаточно солидов, чтобы не наемницей Пенды в бой пошла, не сестрой королей, а полководцем народа. Она улыбнулась. Народное собрание - сила, но на эту силу узда наложена. Принцепс Сената, хозяин заезжего дома. И та, кому люди верят! Говорили почти стражу - кто и что должен сделать, чтобы все вышло. Чтобы короли мошну растрясли, чтобы кланы кровное выложили, чтобы гильдии сочли поход - добрым вложением. Старшие дочери Глэдис и их мужья стали спорить: кто больше людей уговорит, больше средств соберет. Эйлет молчит, разглядывает здоровую руку. Повернулась, спросила: - А что бы сказал Эмилий? Я ему была только подручная, но и то поняла: на войне идут не куда хочется, а куда надо... - Вот именно. Куда надо. А надо, чтобы англы не слишком много о себе понимали! В конце концов, мы - римляне, а они варвары. Анастасия сжала кулаки. Это не ее семья! Спасли Августину? Молодцы, и, в принципе, можете числиться родней... но не решать за нее, как вести войну. - Вы - римляне? - встать оказалось тяжело, и первые слова пришлось сквозь горло проталкивать, - Тогда как вы смеете решать государственные дела за спиной августы? В Империи бывает всякое, но это всякое именуется мятежом! Если терпит поражение. А если побеждает... - Так она моя дочь, - сказала Глэдис, - а сида, августа или кто-то еще - мне все равно. И если бы деньги были у меня - вот, в кошеле - я бы ей их просто отдала. Не в долг, так. Но у меня нет, и я думаю, где достать. Сердитые взгляды старших дочерей. Разводит руками Кейр - принцепс Сената. - Мне нужен крючок, чтобы зацепить кланы. Назло Мерсийцу - это неплохо. Знаете, многим уже поперек горла: Пенда Великий, Пенда Непобедимый... Анастасия промолчала, но отметила: таким и сестра скоро комом в горле станет. Империи нужно на кого-то опираться, но лучше никакого костыля, чем гнилье! Хозяин заезжего дома приподнялся навстречу сопернику. - А мне нужна приманка, и лучше - золотая! Каждый купец знает: дело с Немайн - дело золотое. Но на войне она не зарабатывает, и это тоже знают все. Мне нужна прибыль. Показать - торговые гости друг другу бока помнут, так сиде помогать заторопятся. - Купцыыы, - тянет Сиан. До сих пор сидела тихо, как и положено маленькой. Спину тянула. Радовалась, что разрешили надеть шелковое платье - почти без вышивок, зато работа тонкая... Сестра подарила. Загадка! Здесь с шелком работать еще не умеют, да и для Африки, пожалуй, слишком хорошо. Надо спросить - потом. А пока - объяснить ребенку, что к чему. Если поймет. - Торговля - одна из опор процветания страны, - сказала ей Анастасия, - кто не заботится о купцах и ремесленниках, будет беден. Потому лучшие из этих людей стоят близ императоров. Но денег просто так не дадут. - Те, кто растит хлеб и разводит скот, важней, - отрезала малявка. - И потому их место по другую руку императора. Или императрицы! Анастасия знает: такого, чтобы Римом правила женщина, и не из за мужней спины, а прямо - не бывало. Но... нет, не будет - уже есть: как ни называй Немайн свою должность, суть одна. Глава республики. А скромность... Октавиан Август именовал себя всего лишь первым гражданином, и даже тогу носил белую, без сенаторского пурпура. Зато правил так, что само имя августа стало титулом! Девочка кивает - важно. Чуточку слишком, как и положено, когда ребенок изображает взрослую. У Анастасии - она в этом не признается и самой себе! - эта манера тоже проскальзывает, хотя куда слабей. В чем-то родосский замок заставил ее повзрослеть быстрей, но в чем то - и медленней... Так что - сама такая, а смешно. Хорошо, улыбку удается удержать. От веселья и следа не осталось, когда Анастасия поняла, что Сиан представляет кого-то вроде венетов, «синих». Ее мать говорит похоже, но должна стоять над семьей... не для того ли ребенок и сидит на совете - высказывать мысли взрослой, которая должна изображать беспристрастность? Что ж, если продолжать греческую аналогию, то муж Гвен - глава прасинов, «зеленых». Кейр - военная партия, Эйлет, по жениху - дворцовая бюрократия. Выходит настоящий императорский совет. А если так... - Наверное, - сказала Анастасия, - я погорячилась, говоря, что любое совещание за спиной августы - мятеж. Простите меня, я совсем не знаю местных обычаев. Но точно вам скажу: если вы будете решать за сестру, она крепко обидится. Глэдис хлопнула ладонью по столу. - Во всем ты права, святая и вечная. Одно забыла: на мать не обижаются. Мать слушают! Анастасия молчит. Прижала ладонь ко лбу. Это было, было! Мама... «Ты только мать императоров, а не императрица!» - так кричала толпа. «Император - я!» - так брат Ираклеон ответил на уговоры. Он надеялся уговорить мятежников... С горожанами удалось, да и с солдатами тоже управился бы - не успел, начальники скрутили. Теперь его нет. Так, может... - Может быть, ты права, а римский обычай - глуп. Сестра его уже нарушает: и ушами, и тем, что правит. Так что... Чем я могу помочь? Оказалось - многим. Не только клан десси помнит, что римлянке скоро понадобится муж, и что выбор у нее, по уму, не так и велик: из всех камбрийцев да из всех ирландцев! У пиктов жена всегда главней мужа, но их пока и не покрестили толком...
Григорий Цуканов: От навоза кровавый кашель не приключается, а вот от угольной пыли Силикоз случается чаще у проходчиков, чем у работников очистных бригад. И не от угольной пыли, а от кремниевой
Rosomah: Спасибо, но Немайн этого, вероятно, не знает. У нее в голове нет коллектива моих читателей. :)
Тень Дуба: Увы, угольная пыль - в принципе такая же дрянь, как кремниевая или асбестовая, только чуток пожиже: Скопление угля в легких, обозначаемое как легочный антракоз является типичным для жителей промышленных городов. Его можно наблюдать практически у всех взрослых людей, особенно у курильщиков . Частички пыли обнаруживаются в макрофагах , в просвете альвеол, внутри и вокруг бронхиол, в лимфатической дренажной системе. У горожан эта пигментация не токсична и не приводит к развитию какого-либо заболевания органов дыхания. Лишь у шахтеров-угольщиков , пребывающих в течение многих лет и подолгу в шахтах, особенно сильно запыленных, может возникнуть целый ряд тяжелых последствий. Для стран, в экономике которых ведущее место принадлежит угледобывающей промышленности, заболеваемость антракозом имеет огромное социально-экономическое и медицинское значение. Распространенность антракоза среди шахтеров составляет в среднем 12%, причем среди тех, кто более 20 лет занят добычей антрацита, болеют около половины. Среди шахтеров, добывающих каменные угли, занимающие промежуточное положение между антрацитом и бурым углем по степени углефикации, антракоз встречается намного реже. На западе США есть только каменноугольные месторождения, поэтому заболеваемость антракозом там относительно низкая. Сначала угольная пыль действует на легкие подобно табачному дыму (или усиливает его действие), поэтому основные проявления неосложненного антракоза - это ХОЗЛ , и прежде всего хронический бронхит . Узловой, или опухолевидный, антракоз характеризуется образованием в верхних отделах легких крупных узлов - размерами от 1 см до целой доли легкого , значительным снижением диффузионной способности легких и высокой летальностью. В отличие от силикоза при антракозе образование узлов наблюдается довольно редко - всего в 5-15% случаев в зависимости от типа угля. Полностью тутhttp://medbiol.ru/medbiol/prof_d/00000ca1.htm, а также БСЭ, Мед. энциклопедия... В общем, разница - только количественная. Кстати, в Англии-то угли, вроде, как раз антрациты? Кардифф и т.п.?
Rosomah: В Англии угли всякие есть, даже в Уэльсе. Качество падает с востока на запад, то есть Дивед - чистейший антрацит, Кардифф - идеальный корабельный топочный, дальше уже просто отопительные...
Rosomah: Утро началось со смотра погорельцев. Место Немайн выбрала вполне подходящее - ворота заднего двора. Те, что на реку выходят. Пока в прошлом году трубы не проложила, сюда все нечистоты таскали выплескивать. Заезжий дом - лицо пятины, смердеть не должен! И все-таки душок есть - от конюшни, от скотьих загонов. Хрюкающие и блеющие здесь живут недолго, самое большее - от одной поставки живого еще мяса до следующей. Мычащие - другое дело, молоко в трактирном деле вещь необходимая... Так что легкий запах навоза должен был послужить неплохим намеком для потерявшей корабль команды... Нет. Не заметили. Может быть оттого, что чутье отбил дым? Немайн ожидала чего угодно: растерянности, смущения, подавленности, равнодушия. Но нет! Все до единого, от капитана до последнего гребца - искренне возмущены поведением сиды. Они без кормления остались, а хранительница даже не попробовала поймать поджигателей! Непорядок... И не только потому, что хотелось бы посмотреть на полыхающий сруб с негодными человечишками внутри. Есть и высшие причины! Их и излагает капитан в посеревшем от копоти плаще. За его спиной - довольный гул. Зато за спиной Немайн - дружина. - Если позволять подлость, люди перестанут доверять друг другу... Вот скажи, леди сида, неужели со знакомыми допустимо вести себя, как с чужими? А в своей стране, как в чужой? Бочки не чужаки безвестные принесли - уважаемые люди, имеющие цену чести, на реке известные... Кто мог ждать - такого? - В Камбрии давно не случалось предательств? А если давно, так про последнюю битву короля Артура уже не поют? - спросила Немайн, - Эйра! - Слушаю, хранительница. Не сестра. Сейчас - по должности. - Я забыла, капитан Мервин ап Андрас в ополчении состоит? Тому - словно хук справа влепили. От пощечины бычья шея не наклонится, а у этого и привычные к качке ноги чуть впляс не пошли, так дернулся. - Я воин! Если... - Так воин - всегда помнит, что такое - стражу нести. Лишь поэтому я не давала отдельных инструкций. Подразумевала, что они сами собой разумеются. Что ни ты, ни твои подчиненные в кошмарном сне не представят того, что совершенно посторонний человек будет говорить моим голосом! Вот теперь - появилась растерянность. Капитан, кажется, уже понял, и попросту молчит, но здесь - Камбрия. Говорливые найдутся всегда. - Как - твоим голосом? Своим голосом они говорили... - Ты из тех, кто в карауле стоял? - Я, леди сида. На этом - вообще ничего, кроме волос до плеч, усов до подбородка да подвязанных ремешком коротких штанов. Рубахи нет, ноги босы. А что? Тепло, палубу постоянно драят. Если и было что с собой в мешке или сундучке - пропало с кораблем. Осталось - могучие плечи и крепкие икры гребца, ясный лоб без морщинки. И - взгляд. Собака наоборот: «ничего не понимаю, но за словом в карман не лезу». - Свои у них были голоса? Не мой? Не капитана? Ни слова тайного не говорили, ни грамоты не показывали с подписью и пальцем? Качание головой. Спокойное: - Нет. А зачем? Я их узнал, правильные люди... И почему не погнались? Он не спрашивал, просто недоумевал. - Правильные. Известные на реке. Отлично! Немайн обошла моряка кругом. Да, и со спины вид рельефный, а уж когда шею поворачивает... Помотала головой. К делу, голубушка, к делу. А то ни дать, ни взять, Екатерина Вторая к гвардейцу присматривается. - И какое отношение имеет известность на реке к праву говорить моим голосом? Кстати, бывший капитан, вопрос и к тебе. - Почему бывший? - А командовать тебе уже нечем. Значит, вопрос - кто имеет право отдавать тебе приказы? Я. А прочей команде? Я и ты. Так почему какой-то известный на реке тип говорит от моего имени, и вы ему верите? - Он не говорил от твоего имени, - сказал караульный, - он говорил, что ты купила груз. - То есть передавал мои слова. Или, если я ему молча сунула деньги - действия. Отвечайте: имел ли поджигатель право взять мои слова или действия? Караульный моргнул. Еще раз. - Он не брал. Он сам сказал, своими словами. Басом! - А почему ты его послушал? Или любой известный на реке человек может у тебя... Немайн замолчала. Что можно взять с человека, у которого ничего, кроме штанов, нет? Да и штаны короткие. Вот! -...ремень из штанов выдернуть и себе забрать? - Так если бы забрать... А то же принес! - Лучше бы чего забрал... - сказала Немайн. - Верно? Вздохнула. Тем тяжелым, безнадежным вздохом, который жители Кер-Сиди переводят одним словом: «Убытки!» До некоторых, кажется, дошло. Кто-то кивнул. Уши уловили несколько «Да», «Так», «Верно». Маловато, но сида запомнила - кто это сказал. Что ж, у этих людей будет шанс получить место на следующем корабле. - Вот для этого, - сообщила Немайн, - и существует такая штука, как устав. К примеру, римский устав гарнизонной службы, которым некоторые пользуются на суше... и отчего-то забывают, стоит ступить шаг на воду. А устав писан кровью, пожарами и прочими неприятностями, которые кто-то испытал до вас. Так что с сегодняшнего дня мои люди на реке будут служить, как на суше, и торговые - как военные. Кто позабыл, как это делается - не беспокойтесь. Вспомните. В Кер-Сиди, на Марсовом поле центурион вколотит. На этом - закончено. До свидания, добрые люди... Повернулась и зашагала к собственно «Голове». За ней потянулась дружина. Послышались незлые насмешки над ополчением, что забывает службу за полстражи после учения... Не то, что рыцари: всегда верны, всегда наготове! Морякам понятно - случись наоборот, и обратись сидово неудовольствие на дружину, сами бы не преминули подколоть рыцарство. Непонятно было другое: в чем оконфузились-то? Кто знал, что на мирной речке Туи нужно служить, как в походе или на страже стен? Так задумались, что лишь один вспомнил о насущном и заорал в спину уходящей сиде: - А жалованье?! Немайн развернулась - вдруг, на месте, всем телом. Стало даже чуть страшно: люди так не могут. На лице заиграла улыбка. Ласковая. Почти... - За то, что вы отслужили до пожара, все выплачу, за каждый день, за каждую вахту, и за тушение пожара тоже. - Так это... а потом? Мы ведь не на срок наняты, а в кормление... Непрерывное! Улыбка превратилась в оскал, показались клыки. - В кормление от моего водохода. Как только вы займете на водоходе места по штатному расписанию, и жалование пойдет. Только - на этом самом водоходе! Другого у меня нет... Снова - платье колоколом, башмачки - дробью. Словно и не было! Остается обсуждать свое невезение. - Эх, друзья... Сида всегда сида. Своя, да чего у нее на уме - никак не поймешь! И другое, пободрей. - Ну, от этой вреда нет, только странности. Главное, денег до Кер-Сиди хватит, там всегда прокорм найдется. - А был бы Кер-Сиди без сиды? То-то. Вреда нет, верно. Польза есть. А что странная... Чего вы хотите от женщины из холмов! Моряки загомонили, принялись строить планы... Капитан молчал. Он понял - а толку? Поздно! Другого корабля у сиды нет, а и будет - доверит другому. Может быть - мальчишке, не нюхавшему речной тины годами, не знающему на Туи каждый плес, каждую отмель - зато слушавшему книжную мудрость в Университете. И даже если молокосос погубит корабль - сида его, быть может, не простит - но поймет! Потому что молодые неумехи, будут состоять из одних недостатков помимо одного достоинства. Умения рассуждать так же, как Немайн! Эх, на их бы место человека с опытом да с тем же преимуществом... Какая бы перед ним открылась дорога почестей! Только сперва будут годы насмешек - кто пощадит солидного человека, усевшегося на одну скамью с юнцами, да еще, как правило, девчонками? Стоит ли оно того?
Тарануха В.Ю.: Ordung по камбрийски ;) давно пора. Но синтаксис ПМСМ тяжеловат. Одно "мальчишке, не нюхавшему речной тины годами, не знающему на Туи каждый плес, каждую отмель - зато слушавшему книжную мудрость" чего стоит. Понял с третьего прочтения.
Rosomah: Спасибо. Поправлю.
nebelmann: Серьёзно придраться не к чему, так что лишь пара замечаний, причём половине из них сомневаюсь и я сам =) но мало ли лучше напишу. 1) В заезжем доме никто не спит, хотя многие делают вид. Немайн и Эйра, например. Анастасия тоже собиралась... заснуть не успела. Тоже собиралась делать вид? 2) Эйлет, Дева Моста. Невеста магистра оффиций Може невесту через запятую и с маленькой буквы? 3) Так и выходит, что дело ее - дело всей Камбрии, и не дело, если ей придется вести войну на деньги короля англов, как бы хорош Пенда ни был. Третье "дело" по моему уже лишнее. Пенда не или ни был? ААааа что-то я сам запутался.... 4) А деваться ей теперь больше некуда., кроме как брать мерсийские деньги... или наши! Знаки препинания. 5) Принцепс Сената, хозяин заезжего дома. И та, кому люди верят! И кто эта та кому люди верят? 6) А надо, чтобы англы не слишком много о себе понимали! О себе понимать? Можеть быть мнить или воображать. 7) Тогда как вы смеете решать государственные дела за спиной августы? В Империи бывает всякое, но это всякое именуется мятежом! Вообщето никто из присутствующих за столом в подчинении Немайн не находится. Они все Диведцы, а не из Кер-Сиди. Кроме может быть Эйлет, но и та жена Эмилия лишь в проекте, а его самого за столом нет. 8) Октавиан Август именовал себя всего лишь первым гражданином, Это сравнение уже недавно использовалось. Хотя, возможно, повторение мать учения. 9) В чем-то родосский замок заставил ее повзрослеть быстрей, но в чем то - и медленней... Замок упрямо ассоциируется со средневековьем и рыцарями. Может пусть будет как раньше башня или крепость? 10) римлянке скоро понадобится муж, и что выбор у нее, по уму, не так и велик: из всех камбрийцев да из всех ирландцев! Женитьба Анастасии дело мутное, тут ещё дядя Григорий не сказал своего слова. И Авары на горизонте маячат так что с чего всё упёрлось именно в Британию? Или я этот момент где-то пропустил? 11) На этом - закончено. До свидания, добрые люди... Что закончено? Вариант закончили, закончим. 12) она верная и храбрая Таких обижать нельзя, Или пропущена точка или Таких с маленькой буквы. 13) , и не из за мужней спины Возможно пропущен дефис. 14) привычные к качке ноги чуть впляс не пошли, так дернулся. Возможно впляс надо написать раздельно. Опечаток, что не может не радовать, нет. Если есть возможность желательно пройти по пунктам с "да" "нет". Это будет мне полезно, и, признаюсь, приятно.
Rosomah: Спасибо за тапки. Пройдусь, конечно :) 0. Если сомневаетесь, тапковать или нет - лучше тапковать. Хуже не будет, точно. 1. Выходит, так. Поправлю - у нее нет особых причин не спать. 2. Да. 3. Да! Третье - не нужно. 4. Да. 5. Да. Придется поименовать :) 6. Нет - но тапки такого рода нужны. 7. Нет. Анастасия этого НЕ понимает. Она вообще не понимает, как можно быть родней императрицы и не иметь должности. Более вероятно, что она могла бы воспринять Глэдис как регента... но раз страной правит Немайн, то августа - Немайн. Раздельных родовых и государственных отношений она не видит. Не умеет видеть. Объяснить это в тексте? 8. nebelmann пишет: Хотя, возможно, повторение мать учения. Не знаю. Убедился, что читатель улавливает из книги, мягко говоря, не все. :) Потому стараюсь по мере сил дублировать, да. 9. Да. В башне она и теперь живет... Пусть будет крепость. 10. Ни да, ни нет. Это я пытался показать рассуждением местных. А именно местной традицией, предусматривающей брак при женском верховенстве. 11. Да. Дело. Совещание. 12. Точка. 13. Да. 14. Да, раздельно.
Abobora2: 7 - да, объяснить, но как-то так, чтобы сестры пальцем у виска покрутили в уголке.
Тень Дуба: Пенда не или ни был? НИ, и ни как иначе. Замок упрямо ассоциируется со средневековьем и рыцарями. Может пусть будет как раньше башня или крепость? Я бы писал прямо: родосское заточение/заключение, даже тюрьма. Впрочем - вкусовщина. Женитьба Анастасии дело мутное, тут ещё дядя Григорий не сказал своего слова. И Авары на горизонте маячат так что с чего всё упёрлось именно в Британию? Или я этот момент где-то пропустил? Местные про договоренность с аварами знать, вроде, не должны. Даже подслушать не могли: кто кроме Немайн там понимает по-аварски? А дядя - он далеко, для них - за горизонтом. Да и реально руки у него пока что коротковаты для Британии... Ну и при любом раскладе: почему бы местным не попытаться? P.S. Давно хочу спросить: сколько лет Баяну на текущий момент?
Rosomah: Тень Дуба Спасибо! Тень Дуба пишет: P.S. Давно хочу спросить: сколько лет Баяну на текущий момент? А что?
Тень Дуба: О себе понимать? Можеть быть мнить или воображать. "Много о себе понимаешь" - тоже говорят. Может, немного устарело выражение, но у классиков 19-начала 20 века встречается частенько.
Тень Дуба: P.S. Давно хочу спросить: сколько лет Баяну на текущий момент? А что? Ну - перспективу оценить. Масштабный мужик, однако, - и симпатичный тож.
Rosomah: Днем собрали военный совет. Первый, на котором принялись не хвастаться количеством воинов, не делить будущую добычу - планировать войну. Настолько, насколько ее вообще возможно запланировать. Здесь - те, кому решать главное. Пенда. Гулидиен. Немайн. Беличья накидка. Алый плащ. Белая пелерина. Сила. Право. Мудрость. Простой воин на месте короля мерсийского назвал бы собственную ванию - Удачей. Не всякому дано видеть, как счастливые случайности Немайн появляются на свет. Не выпадают, не рождаются, не призываются даже! Маленькая вания строит их, как корабли - в стуке топоров и визге пил, в поскрипывании гусиных перьев и плеске водяных колес, в грохоте механических молотов и жаре кузнечных горнов. Потом спускает на воду - и враг вдруг обнаруживает, что мимо камбрийского войска не пройти, в битве не одалеть, помощи не дождаться. Весь выбор - погибнуть со славой или сдаться на милость, которой у камбрийцев не так уж и много. Рабы им не нужны. Враги - тем более. Король и сам владеет такой магией. Взять эту же зиму: армия Уэссекса была больше. Сам Уэссекс - больше! А еще он длинный. Выходит, ополчениям собираться дольше, тащиться навстречу друг другу по забитым дорогам, оставшимся еще от Рима... Дальше началась катастрофа, которую иные христианские клирики объясняют исключительно попущением язычнику за грехи саксонских христиан. Может, и так - потому, что это попущение и милость Тора дали королю Пенде способность сообразить: бить врага нужно быстро и по частям, пока все вместе не собрались. Сначала тех, что в центре, потом тех, что подходят с запада и востока... А чтобы все вышло еще быстрей, пришлось уже самому разделить войско на отряды поменьше. Так, чтобы могли пройти и по дорогам попроще римских - в одном направлении, так, чтобы каждая могла продержаться до подхода помощи... Ну а потом, когда враг пытался перекрыть поле ровной стеной щитов, английское войско просто и безыскусно било массой. Массой, выстроенной по наставлениям непобедимых римлян в "строй, подобный вертелу". Массой, привыкшей к победам, массой, чуть пьяной от сознания своей силы, своего превосходства. Обычно этот удар решает все. А нет - вновь начинает играть составной характер мерсийского строя и численное превосходство. Пенда никогда не ставит все на один излюбленный маневр. Обычно, когда большая колонна под белыми драконами размеренно вышагивает навстречу врагу, отряд поменьше пробирается противнику в тыл. Часто - лесом, болотом, торфяником. Точно, как сида ругается! Тут большая сила не нужна. Бывали случаи, когда хватало знаменосца и хороших кустов, в которых могли бы быть мерсийские воины. Иногда не было, а враг бежал, как от настоящих. А время от времени бывали, и враг получал добрый удар в спину. Для военной мудрости у римлян есть слова: планирование, сосредоточение, снабжение. В английском - слово одно - удача! Но сколько слов у Немайн... Операционная линия, логистический узел, стратегическая тень, оперативный темп… Нет, она не только римлянка. И это хорошо - потому, что для врагов плохо. А еще потому, что новые слова превращают смутные тени, что иногда дарили короля неясными озарениями - в четко очерченные знаки, вроде рун. И хочется схватиться за голову: оказывается, ты это почти понимал. Но и сам для себя выразить не мог! Нет, не римлянка. Несмотря на всю схожесть: "мулы Гая Мария", "любимое занятие воинов Цезаря? - Копать!" "Что делает базилевс Ираклий, когда враги осаждают его столицу? - Идет и берет вражескую!" Надо будет ей сказать... Немайн прядет очередную нить, новое заклинание, что выглядит - пока! - непонятной магией даже для короля мерсийского. Перед самым советом подскочила, попросила ухо - прошептать небольшую просьбу. Действительно небольшую: выслушать ее речи, потом сказать, кого она больше напоминает, камбрийку или римлянку. Пенда спросил: - Зачем? Сида-вания сощурилась. - Для войны, конечно! Говорят, кто в совершенстве знает себя и противника, может сражаться в тысяче битв без страха - всегда победит. Кто не знает ни себя, ни противника вовсе, из тысячи битв не выиграет ни одной, даже если враг столь же туп - кровь будет, а победы не случится. Кто же знает только противника или только себя - тот и воюет так, как большинство полководцев - то победа, то поражение... Потому себя изучать ничуть не менее важно, чем врага! И как ей отказать? Приходиться слушать. Вникать. И... скрипеть зубами, а соглашаться. Действия полководца определяет не туманящая голову жажда мести, а целесообразность. Слова Немайн практичны, Пенда это понимает. Гулидиен... похоже, слушает голос богини, и слышит заклинание. Хорошо, его жены нет! У нее мысли потекли бы тореным руслом: мужа околдовывают... Но раз для короля слова сиды - волшебные звуки, значит, на деле совещаются двое. Тем проще. Есть стратегическая задача. И есть условия, которые диктует не месть и не спокойный голос сиды - сама земля. Британия, такая, какова она есть! Союз двух драконов, белого - Мерсии и красного - Камбрии, рассекает остров пополам. Посередине - свои, по краям - враги. Сида припечатывает одно слово, настолько точное, что хотел бы - от образа не избавишься. Ось. А раз Ось, хочешь, не хочешь, придется вертеться! Пользоваться тем, что врагам трудно соединиться. Бить их по одному, наваливаться всей силой. Хороший метод. Мерсийский. Здесь главное - не останавливаться. Добивать! Иначе - оправятся, ударят в спину. Добивать полностью, не ограничиваясь вассалитетом, договорами, обещаниями. Только - своя администрация, разоруженное местное население. - Рабы? Нам не нужны рабы... Рабы не защитят страну! Смерть или изгнание! Вот и от Гулидиена польза. Прав? Вряд ли. Он зол на саксов так же, как сам Пенда - лично на Кенвалха Уэссекского и его прихлебателей. Сида холодна. Ее ненависть лежит дальше к востоку. Как сказала перед песней - на последнем берегу. - Резня - потеря времени, - говорит. - Будут отчаянные бои до последнего человека. Селения, в которых приходится платить за каждую улицу, каждый дом. Кровью ладно - временем. Днями и часами до удара в спину! Саксов нужно брать в плен, обещать жизнь - и держать слово. - Всех? - уточняет король Диведа, - И тех, что резали Честер? Странные люди камбрийцы. Выручить соседа не всегда пошевелятся, а вот причиненное тому зло запомнят надолго. Тут Пенде, англу, приходится молчать, и радоваться, что есть другой голос. - Если это принесет нам победу - и их. Если нет... - Немайн пожала плечами. - В плен можно брать не всех. Кадуаллон, например, вешал знать - тех, кто отдавал приказы резать камбрийцев. Тех, кто молчаливо одобрил, когда король велел отрезать жене нос и уши... Могу только одобрить его подход. Авторитет последнего верховного короля Британии в Камбрии высок. Это хорошо: тем внимательней будут слушать его свояка и соратника Пенду! Впрочем, Гулидиен теперь тоже свояк, и соображения у него те же. Словно полтора десятка лет назад ушло. Когда-то они точно так же сидели в поместье Кадуаллона, так же и о том же спорили... Только не стыли на столе кружки с цикорием, да не крутила ушами вания, которая, выходит, скорей камбрийка, чем римлянка! А так... Кадуаллон тоже сначала желал резать всех. Потом передумал. Но у Гулидиена задача сложней. Его предшественник лишь наказывал. Он - придет на новые земли править. - Взять в плен весь народ? Женщины у саксов не воюют. И крестьяне. И дети... Их тоже пленить? И чем это отличается от рабства? - Тем, что это состояние временное, - сказала Немайн. Пенда кивнул. - Нам нужно лет пять спокойствия. Потом им можно предложить либо оружие и гражданство - если поверим, либо место на корабле. Не продавать. Просто - вывезти. Гулидиен приложился к кружке с кофе. Пробормотал: - Остыло варево. Откинулся на спинку стула, тот обиженно скрипнул. Не помогло. Встал. Прошелся до стены и обратно. Уставился в переливчатые, морской синевы обои - в упор, словно на свете нет ничего интересней переплетения крашеных вайдой тканей. Наконец, отвернулся. Сел на место. - Хорошо, - сказал. - Допустим, оставим мы саксов. Но даже проверенным в бою постоянно верить будет нельзя. Будут протаскивать на хлебные места родню, а там - бунтовать. Все саксонское завоевание началось с бунта наемников! - У нас не будет наемников, - улыбнулся Пенда, - как и рабов. А людей на должности должен подбирать король. И те, кому он доверяет. Саксы они, англы или камбрийцы - не важно. И каков смысл бунтовать, если верных больше? - Для того, чтобы поддержать иноземное вторжение. На континенте саксы еще остались! Да и кроме них есть кому... Да что там континент! Покажи слабину - и ирландцы полезут. Нет, я стою на своем. Высылка. Погрузить всех, отвезти на континент - и кончено! Немайн морщится. Чуть заметно, но - есть. Да, она не только не римлянка, но и не камбрийка. Она била саксов-хвикке, и безжалостно гнала со своих земель - до тех пор, пока знала - побежденным есть куда идти. И без того потрепанный Уэссекс теперь вынужден кормить, кроме собственных жителей, еще и беженцев, среди которых женщин и детей куда больше, чем воинов. Расчет. Стратегема. Но и милость. На такое способны римляне. Быть может, франки. И камбрийцы - только если враг не саксы! - Если у нас будет пять лет, - говорит Немайн, - иноземное вторжение станет немыслимым. Если не займемся раздорами, а выстроим флот! - Флот? - Гулидиен смеется, - Не здесь. Не в Океане! Поверь ирландцу, чей род сотни лет защищал земли Камбрии от пиратов. Океан - не река. Даже не ласковое море вроде Римского. Корабли не могут держаться в плавании в любую погоду и патрулировать - как всадники по суше, как корабли же - но по реке. Тот, кто желает сделать набег, всегда улучит момент! Мы чем держимся? Океанские пираты - как коршун, таскающий кур. Перехватить его нельзя. Отпугнуть - не всегда удается. Верней всего - добраться до гнезда, разорить притон. - Ты прав. Но... Немайн чуть прикрыла глаза. Явно читает с невидимого свитка. "Надо сказать, что их собственные корабли были следующим образом построены и снаряжены: их киль был несколько более плоским, чтобы было легче справляться с мелями и отливами; носы, а равно и кормы были целиком сделаны из дуба, чтобы выносить какие угодно удары волн и повреждения; рёбра корабля были внизу связаны балками в фут толщиной и скреплены гвоздями в палец толщиной; якоря укреплялись не канатами, но железными цепями; вместо парусов была грубая или же тонкая дублёная кожа, может быть, по недостатку льна и неумению употреблять его в дело, а ещё вероятнее потому, что полотняные паруса представлялись недостаточными для того, чтобы выдерживать сильные бури и порывистые ветры Океана и управлять такими тяжёлыми кораблями. И вот когда наш флот сталкивался с этими судами, то он брал верх единственно быстротой хода и работой гребцов, а во всём остальном галльские корабли удобнее приспособлены к местным условиям и к борьбе с бурями. И действительно, наши суда не могли им вредить своими носами (до такой степени они были прочными); вследствие их высоты нелегко было их обстреливать; по той же причине не очень удобно было захватывать их баграми. Сверх того, когда начинал свирепеть ветер и они все-таки пускались в море, им было легче переносить бурю и безопаснее держаться на мели, а когда их захватывал отлив, им нечего было бояться скал и рифов. Наоборот, все подобные неожиданности были очень опасны для наших судов..." Гулидиен вскинул руки, словно прося пощады. - Остановись, вечная. Что ты "Записки о галльской войне" на память знаешь, я понял. Но что ты хочешь этим сказать? - Что если древние венеты могли построить корабли, способные держаться в океане при всякой погоде, мы тем более на это способны. Флот станет деревянной стеной крепости Британия... И какое вторжение будет иметь успех, если в море ждет храбрый флот, а на берегу - сильное ополчение? - Бывает все... Я предлагаю - выслать всех. Через пять лет, когда армия освободится. - Нарушить слово? - спросила Немайн, - Предательства - без меня. - Саксы дадут повод, - пожал плечами Гулидиен, - предательство в их натуре. Пенда, свояк мой, в этом уже вполне убедился. Ведь так? Мерсиец вспомнил изуродованное лицо сестры - и чуть не сказал: "Да." Пришла пора ему встать, измерить комнату шагами - от стола до стены и обратно. Облокотиться на спинку стула. И сказать - правду. - Простые саксы умеют быть верными. В Мерсии треть народа - саксы! Я своими глазами видел, как саксы-дружинники искали смерти, потому что не желали жить после гибели вождя - англа или даже элметца. Я своими руками закрывал глаза тем, кто умер - закрыв меня собой. В битве, в которой за спиной у нас был населенный бриттами город. Город, которым теперь правит мой сын и муж твоей сестры... Племя саксов подгнило, но народы, как рыбины - гниют с головы. Мы снесем лососю голову. Этого хватит, даже в Уэссексе. В Нортумбрии вовсе англов больше, чем саксов. А я, если помнишь, сам англ. - Но королям, графам, даже рыцарям... - Гулидиен угрожающе наклонил голову - а ведь уступил! Так же, как когда-то Кадуаллон. Что не помешало нортумбрийским монахам записать: "Пенда и Кадуаллон, язычник и полухристианин прошлись по земле, перебив всех людей... кроме подлых." Для нортумбрийских королей и вельмож собственные крестьяне и ремесленники - люди подлые. Они это знают. Знают и то, что в Мерсии отношение иное... многие ли захотят отправиться в изгнание, а не купить верностью расположение новых королей? Сида-вания-августа кивает. - Решили, - говорит, - идем дальше.
vai: Хорошо, только напрягло слово "вания" Может, как-нибудь понятней расшифровать, а то первая мысль при взгляде на него была "где здесь опечатка?" Сорри за оффтоп, но ПМСМ логический конец разговора в духе ВВВ мог бы выглядеть так: ... Сида-вания-августа в задумчивости покачала головой: - Значит, таки Галактическая Империя... Хорошо, - говорит, - решили! Идем дальше! :D
Rosomah: Так будет. Про шанс повидать далекие планеты она уже подумывала.
Rosomah: vai пишет: Хорошо, только напрягло слово "вания" Может, как-нибудь понятней расшифровать, а то первая мысль при взгляде на него была "где здесь опечатка? Подумаем. Учтем.
nebelmann: Тапки как всегда по всем подозрительным местам. 1) Не всякому дано видеть, как счастливые случайности Немайн появляются на свет Вариант: Ведь не всякому дано видеть, как счастливые случайности Немайн появляются на свет 2) Король и сам владеет такой магией. Взять эту же зиму: армия Уэссекса была больше. Сам Уэссекс - больше! А еще он длинный. Длинна Уэссекса перечислена как продолжение достоинств. Возможно стоит выделить как фактор послуживший поражению. 3) Так, чтобы могли пройти и по дорогам попроще римских - в одном направлении, так, чтобы каждая могла продержаться до подхода помощи... Зачем упоминание одного направления? Такое ощущение что кусок оставшийся после правки ибо и слово "каждая" тоже не соотноситься с "отряды" 4) Иногда не было, а враг бежал, как от настоящих. Режет глаз. Вариант не предложу к сожалению. 5) смутные тени, что иногда дарили короля неясными озарениями Короля никому подарить нельзя. Вариант - одаривали 6) Кто не знает ни себя, ни противника вовсе, из тысячи битв не выиграет ни одной, Может мне и кажется, но "вовсе" торчит не к селу не к городу. Предложение выглядит более складным без него. 7) Только - своя администрация, разоруженное местное население. Смущает дефис, и слово "админимтрация" если это мысли Пенды. Но если это дословно план Немайн то извиняюсь. 8) Сида холодна. Ее ненависть лежит дальше к востоку. Как сказала перед песней - на последнем берегу. Это про Кент? Откуда вышел план разгрома в приграничном сражении, и как следствие смерть Дэфида и Адриана ? Если так то может помянуть в тексте? 9) - Резня - потеря времени, - говорит. - Будут отчаянные бои до последнего человека. Селения, в которых приходится платить за каждую улицу, каждый дом. Кровью ладно - временем. Два раза время. Вариант не предложу тут надо серьёзно перерабатывать текст. Но возможно второе время заменить на "потерю темпа". 10) Тех, кто молчаливо одобрил, когда король велел отрезать жене нос и уши... Могу только одобрить его подход. Вариант с лицевой хирургией настолько распространён в британской истории? Потому что у меня эта сцена ассоциируется только с недавними событиями. А тут речь про Кадуаллона. 11) Словно полтора десятка лет назад ушло. Эмммм надо переделать. Словно перенёсся на полтора десятка лет назад. Или словно скинул полтора десятка лет. Как-нибудь так. И вроде бы в предыдущих книгах упоминалось что с тех пор прошло 2 десятка лет. Если ошибаюсь то извиняюсь. 12) Женщины у саксов не воюют. И крестьяне. И дети... Не тапок вопрос. По предыдущей книге сложилось впечатление что саксы воюют всем миром. А тут у них крестьяне уже превратились в невоюющий класс. Или всем табором на войну ходили лишь Хвикке? 13) Откинулся на спинку стула, тот обиженно скрипнул. Не помогло. Встал. Прошелся до стены и обратно. Уставился в переливчатые, морской синевы обои - в упор, Пройдя до стены и обратно он бы снова оказался перед столом, как позже это сделал Пенда, а не перед обоями. 14) словно на свете нет ничего интересней переплетения крашеных вайдой тканей. Обычно на обоях переплетаются краски, а не ткани. 15) Будут протаскивать на хлебные места родню, а там - бунтовать. Варианты "а затем бунтовать" "а там и бунтовать" 16) И те, кому он доверяет тех 17) - Бывает все... Я предлагаю - выслать всех. Через пять лет, когда армия освободится. - Нарушить слово? - спросила Немайн, - Предательства - без меня. всё-всякое, предательства-предательство. 18) Для нортумбрийских королей и вельмож собственные крестьяне и ремесленники - люди подлые. Они это знают. По тексту Они это короли и знать, а по смыслу простой народ. Опечатка всего одна. 19) , что мимо камбрийского войска не пройти, в битве не одалеть, помощи не дождаться. Одолеть 20) Что делает базилевс Ираклий не помню басилевс или базилевс, так что помечу на всякий случай.
Тень Дуба: Хорошо, только напрягло слово "вания" Может, просто "вана"? Меня "вания" в первый момент выбросило на Заокраинный Запад, к толкиновским ваниар... Хотя не сказал бы, что это напрягло, скорее наоборот :) не помню басилевс или базилевс, Басиле́вс (греч. Βασιλεὺς, также басилей, базей, базилевс, василевс) — монарх с наследственной властью в Древней Греции, а также титул византийских императоров (произносился уже с начальным «в», василевс). Тут, вроде, все варианты правильные - рулит чисто традиция... То есть лишь бы было одинаково по всей книге... А аутентичности всё равное 100% не будет... И как раз самый византийский вариант "василевс" в русской литературе на очень принят, не знаю - возможно потому что слишком схож с личным именем Василий... Хмм... "Рамблер" дает частотность баЗилевс/Василевс/баСилевс/басилеЙ как 4:3:2:1...
Тень Дуба: Вдогонку (ну невозможно удержаться :) ): Пришел король мерсийский, Безжалостный к врагам, Погнал он бедных саксов К скалистым берегам. ("камбрийский" тоже ложится в размер...) P.S. - Но королям, графам, даже рыцарям... Что не помешало нортумбрийским монахам Имхо, вот как раз монахов-то этих сильно не хватает в проскрипционном списке. Я бы их даже впереди рыцарей туда вписал, и без "даже". Комиссары, однако... Ну, можно, их, конечно, так и быть - выслать, чтобы с Церковью не обострять. Только лучше бы куда-нибудь в Исландию, благо пока пустая...
Rosomah: Продолжение. Тапки, прошу простить, попозже разберу. Дальше - выбор главного удара. На юг, в Уэссекс, топить горе Пенды в черной крови врагов? Жажда мести дурной советчик. На север, в Нортумбрию, по стопам Кадуаллона? Увы, тот плохо кончил... - Король Нортумбрии Освиу - англ, как и я, - сообщил Пенда, - и тоже умеет находить себе друзей. Только подобное тянет к подобному: я заключил союз с благородными людьми и сидами.... - Я - человек! - вставила Немайн. Пенда не прервался. -... он с пиратами Улада и Дал-Риады. Женился, подписал договор... Немайн, что с тобой? Чужая память... Порт Хейшем - как раз бывшая Нортумбрия, передышка после ликвидации крупного разлива нефти. Местный музей, чужая временная экспозиция. Пожелтевшая страница телячьей кожи. Почему она не забыта? У инженера из будущего абсолютной памяти не было! Но вот они, строки, перед глазами! "Королевство Дал-Риада обязуется в случае войны выставить на помощь королевству Нортумбрии следующие силы: клан Кенел-Энгус - 645 воинов, 28 боевых галер. клан Кенел-Габрейн - 1490 воинов, 65 боевых галер. клан Кенел-Лорн - 1120 человек, 48 боевых галер. Указанные силы не могут быть подняты во время сева и уборки урожая, а также на срок свыше девяноста дней в году. В свою очередь, королевство Нортумбрия..." Там была и дата. Двадцать лет назад! Немайн помотала головой. Раз видение пришло - абсолютная память сиды уже не потеряет ценную информацию. Устаревшую, но полезную. - Три тысячи воинов. Сто пятьдесят галер. - Да, - согласился Пенда, - Ты верно вспомнила. Кадуаллон о них не знал. Они тогда и решили дело. Если не знаешь противника, может повезти, может и нет... Не повезло. Потому я и предлагаю начать с Уэссекса - не только из личных счетов. Этих я прижму к скалам Дувра года за два, а северян как ни громи, замирить можно только большой армией. Только уйдешь - с грампианских гор спустятся голоногие головорезы, придет флот с островов, явятся родичи прежнего короля из Ольстера - и все, страна в огне, твои гарнизоны в осаде. Немайн молчит. Тянет к себе лист пергамента. Единый взмах пера - грубый контур Британии. Еще грубей - границы союзов. Ось - одним куском, будто не из разных королевств и народов составлена. Противники, быть им отныне Ободом - два куска. Каждый поменьше среднего, а вместе - больше. Еще один остров рядом - Ирландия. Отчеркнула Ольстер. - Не весь, - поправил Гулидиен, - только улады и Дал-Риада... вот так. Зато у Дал-Риады есть земли в Британии. Вот тут! Кусок будущей Шотландии. Не вся, и даже не весь Хайленд. Другая половина год занята Пиктавией, ниже будушие Мидленд и Лоуленд - Алт-Клуит, Галвидел... Северные бритты пока держатся. Все земли от Глазго до Карлайла! Здесь сложилась своя маленькая Ось из Пиктавии и бриттских королевств, и свой Обод - Нортумбрия и ирландские земли. И, между прочим, пару лет назад пикты и бритты неплохо поколотили ирландцев. Была великая битва, в которой за Дал-Риаду сражались и саксы: только принцев Нортумбрии пало двое. - Угу... - Немайн рассматривает получившуюся картинку. Она ей не нравится. Более слабый противник может получать помощь из-за моря, потому нужно сперва вынести более сильного... которого, на деле, быстро из борьбы не выведешь. Отчего-то ситуация кажется до боли знакомой. И - неправильной! Будто - неправильная точка зрения. Немайн кажется, что это она должна придумывать, как согласовать несогласуемые из-за больших расстояний действия окраинных держав, перебрасывать подкрепления между театрами, помогая выстоять под сосредоточенным, почти смертельным ударом центральной коалиции? Уже видно - если пойдет удар на юг, центр завязнет в Уэссексе. Тогда к драке подключится Кент, вспомнят о былой независимости сожранные Пендой мелкие английские королевства, начнется свара между камбрийскими королями... Выходит, как ты ни старалась, история течет по прежнему руслу! В чужом будущем Великобритания выросла из Уэссекса. Здесь... Палец Немайн шарит по карте, словно надеется зацепиться за шероховатость телячьей кожи. Уткнулся в Алт-Клуит. Гулидиен спешит объяснить: - Северные бритты врагов не пропустят. Но сами за римские валы не полезут. Ни на север, ни на юг. То же и пикты. Устали. - Угу... - Улады и Дил-Риада морем поплывут. - Морем... Очередное путешествие пальца. - Здесь? Узенько! И, помню, тут остров как раз напротив пролива. А на нем... Чуть не сказала: порт. Нет там еще никаких городов! Но природные гавани никуда не делись. Росчерк пера. Узнали. - Мэн, - говорит Гулидиен. - Нортумбрийский, - уточняет Пенда, - Недавно. - Да. Если на него базировать флот... То никаких войсковых перевозок мимо! Врага на севере можно добить в одну кампанию. И уж тогда, спокойно, неторопливо, неизбежно... Король мерсийский улыбнулся. В конце концов, если поговорку о том, что месть следует подавать холодной, придумали испанцы, это не означает, что англичанин не может разделить их мнение. Увы, сида противника знает куда лучше, чем союзников. Похоже, лучше, чем себя! - Немайн, у меня флота нет. - Что? - Нет у меня флота. Есть несколько кораблей, чтобы враг не мог снять с побережий совсем всех. Но это против полутора сотен галер... Ничто. Сида уперла вопросительный взгляд в Гулидиена, потом вздохнула. Если король некогда отдал низовья судоходной реки - просто за то, чтобы морские разбойники вверх по течению не поднимались... - У Катена три корабля, - сообщил король, - ну и у клана десси немало. На деле, много. Но это - не боевые галеры. Боевых... Руками развел. У Артуиса и Клидога державы тоже сухопутные. У Кейндрих-ренивицы вообще выхода к морю нет. Даже теперь, после прирастания. Значит, не получается. И цена всем ударам сидовского пальца... Немайн встала. Пять шагов до окна. Снаружи - бегают друг за другом королевские собаки, солнце и весенний ветерок играют влажными листьями яблонь. Это Камбрия - если на улице не идет дождь, значит, только прошел - и скоро начнется. Дальше - частокол королевского подворья. Скучающий, но бдительный часовой. И, надо всем, далеко-далеко, белесым штрихпунктиром - профили далеких гор, что и дали имя стране. Настоящий мир. А то уподобилась: «Вот в воинственном азарте воевода Пальмерстон поражает Русь на карте указательным перстом». Правда, у лорда флот как раз имелся. - Для того, чтобы к осени иметь флот, мне нужны только деньги, - сказала сида, - Много денег. Как раз столько, сколько ты мне обещал за сдерживание Нортумбрии! Флот же все равно нужен. Такой субсидии достаточно, чтобы к ярмарке покончить с долгами. Серебро - теперь, расходы на постройку и походы флота - потом, постепенно. Город уже встает на ноги. Дела, что принадлежат хранительнице, не только кормят граждан - приносят доход. Потому все, что уйдет на покрытие долга, город отдаст достаточно быстро, чтобы денег хватило и на новые походы. Золото, идущее в обеспечение расписок, трогать не придется. - Допустим, - говорит Пенда, - ты закроешь море. Клидог займется Гвинедом... отлично. У Нортумбрии больше нет союзников. Один удар. И, если вспомнить, что мы, мерсийцы, с ними все же один народ - на следующий год ополчение северян будет воевать уже за нас. Недоверчивые взгляды. А что тут сложного? В северном королевстве крестьянин больше не обязан военной службой. Зато должен содержать рыцаря-всадника или пешего воина-тэна. Причем побор взимает сам владелец... пока только земель, не людей. Вопрос - если система действует лишь одно поколение, но целое поколение, сколько крестьян мечтает занять место начинающей задаваться аристократии? Сколькие мечтают вернуть дедовские времена, когда на битву звали не малых числом избранных, а всех свободных людей? Времена, в которые не облагодетельствованный властью над соплеменниками воин целовал руку государя, а вождь прислушивался к вооруженному народу. В Мерсии до сих пор так. И что-то ни голода, ни чумы... Война есть, но война победная. Слава же штука притягательная. - Погодите... Кто Уэссекс держать будет? Гулидиен знает ответ, но ответ ему заранее не нравится. Так же, как королю мерсийскому - отложенная расправа над обидчиками сестры. Вот только Пенда понимает - если врагов можно выбивать по одному, их нужно выбивать по одному. Но ответ на дает. Изображает раздумье, даже обрамленную благородной сединой плешь чешет. - Надо, - говорит, - их удержать. Сейчас в их западных землях разгорается восстание. Если не помочь, корнцев вырежут. Если помочь - освободитель получит верных людей и их землю, разом. Я бы занялся, я с вашим братом договариваться умею... но мы решили, что моим легионам лучше ударить на север. Кто остается? Немайн, наконец, поняла. Не хочет англ решение ни подсказывать, ни навязывать. Желает, чтобы Гулидиен принял трудное дело сам. Король Диведа встал, уперся кулаками в стол. Смотрит Немайн в глаза - не так глядел, когда за ушами чесал - на плацу, перед зимним походом. Тогда она принесла спасение. Что теперь? Выбора нет. Есть долг. Долг платят. - А для меня, - пропел, припомнив сидовскую застольную, - поход на юг. Вместе с Артуисом ударим, тремя дружинами. Только боюсь, на такого врага, как на юге, мне не хватит ни дружин, ни ополчения, ни повстанцев. - Прибавь к своим силам дружину князя Ронды, - сказала сида, - и добровольцев из кланов Глентуи - конница на море не нужна. Я жадная - отдаю лишь то, что самой не надо! Колесницы, например, пять боевых, сорок тяжелых, под груз. Всадников Ивор поведет. Помнишь его? - Ап Итела? Из Монтови? Того, кто в Рождественском бою устоял на первой линии, да не один, со всей баталией? Такого забудешь! Голос повеселел. Сил-то прибавилось! - Колесницы и экспедиционный корпус вообще возглавит... - Немайн вздохнула. - Сестра моя и ученица, Эйра. Она, если что, и осадную машину построит. Береги ее! Не щади. Не прячь. Береги. Знай - в глаза тебе посмотрю. Не на этом свете, так на том. Значит, ему придется беречь двоих - чужую сестру и свою жену. И ведь обе полезут в пекло - собственной властью. Обеих не удержишь... Такова судьба короля - мочь многое, но отвечать за куда большее. Немайн - сказала. Умолкла - и великий Пенда раскрыл ладонь. - Он Мерсии с тобой пойдет Окта. Не с посольской охраной, как в прошлый раз, со всей силой графства. И - Пеада, мой сын, и отныне - твой брат. Вместе - десять легионов, три сотни конных, пеших тысячи четыре. Больше отдать не могу - если уж решили главный удар делать на севере... Легионы у Мерсийца не те, что у прежних римлян. Были бы те - называл бы себя императором Британии и в подмоге не нуждался бы. Сейчас это отряды разной численности. Бывает, редко, тысяча воинов, чаще около пятисот, а иной раз и неполная сотня. За сына не просит. Не девица и не дама, пусть и воительствующая. Но в глаза смотреть будет все равно. И он, и сестра. А враг таков, что вернуться всем - не то, что удивительно будет, а просто чудесно. Если случиться - значит, промысел свыше, не иначе. Мерсиец прочитал настроение короля первым. - Сражение давать не вздумай, - сказал, - твое дело не перебить врагов, а занять. - Именно! - подхватила Немайн. - В большую драку не лезть, играть в набеги и контрнабеги, защищать и осаждать города. Прикрываться от врага - рекой, валом, частоколом, лесом, болотом, городской стеной. Обходить по дорогам и без, Бить фуражиров, палить обозы... Окта большой мастер, твой брат Рис - тоже. Тебе вовсе не нужно победить. Достаточно продержаться. Ни много, ни мало - до следующей весны. Великий полководец и вечная воительница смотрят в глаза. Скажи нет - найдется другой вождь. Но что проще? Вести, вместо Пенды, тридцать знамен на Нортумбрию? Там нужно к новой весне успеть взять все города, все холмовые форты и королевские замки. Поставить гарнизоны, назначить начальников. Устрашить, уговорить, улестить. Это - легче? Или, как сида, готовиться к морскому походу, из флота имея полдесятка парусников? Гулидиен тянет с решением. Спрашивает: - Где ты возьмешь столько моряков? На реке? Рыбаков-десси тебе не хватит! Сида дергает ушами. - Речные! Вот кого на флот если и допущу, так понемножку на каждый корабль, и чтобы за ними был присмотр! Сам видишь, как службу несут. А возьму... Задумалась. Ненадолго. -... горняков! Труд у них почти морской - тяжелый, опасный. Думаю, подойдут. А морской премудрости ирландцы научат! Но мне не случайно нужны именно деньги, и именно мерсийское серебро. Золото в Африке свое, довольно дешево, а вот серебра не хватает. Курс хороший. Флот же у императора Григория не слишком занят. Найму дромонов пять. Потом, кроме уладов и Дал-Риады, есть и другие ирландцы. В том числе и те, кто с ними в ссоре. С одной стороны - звон монет, с другой - шанс поколотить старого врага. Кто устоит? Гулидиен кивнул. - Вот это - мудрая мысль. Я напишу письма... десси по-прежнему считают нас родней, с О`Нейллами у нас мир и торговля. А корабли у них есть! Что ж: Немайн помогает Пенде, Пенда мне, я, чем могу - Немайн. Глядишь, и справимся. Значит, я иду на юг... Детали обсуждали допоздна. Вышли на крыльцо - темень, звезды, цикады. Зато - решено. Записывать не стали. Доверие есть, а что до человеческой забывчивости, так она на Немайн не распространяется. Как и способность лгать.
nebelmann: Пара десятков тапочков 1) Дальше - выбор главного удара. Возможно - направления главного удара. 2) - Три тысячи воинов. Сто пятьдесят галер. Вероятно меня смущает античная история, но 150 боевых галер представляются невероятной армадой. Если это лишь скорлупки по 20-30 воинов то может это упомянуть в тексте? Чтобы у читателя не вставали пред глазами греческие диремы. И вопрос воины входят в экипажи галер или отдельно считаются потому что если так то кол-во живой силы можно смело помножать на два если не на три. 3) в черной крови врагов? Чёрня кровь? Так вроде с саксами воюют, а не с орками, Хотя если поэтическая красивость то пусть её - если аутентична. 4) Другая половина год занята Пиктавией, гор 5) потому нужно сперва вынести более сильного... Вынести? Может заменить на сокрушить? 6) перебрасывать подкрепления между театрами, Может полностью расписать фразу - "театрами боевых действий"? 7) - Нортумбрийский, - уточняет Пенда, - Недавно. Вариант - с недавних пор. 8) - Да. Если на него базировать флот... Чем-то фраза покоробила. Не скажу точно чем. Хотя возможно всё в порядке ибо все варианты что могу придумать тоже корявы. 9) если поговорку о том, что месть следует подавать холодной, придумали испанцы, это не означает, что англичанин не может разделить их мнение. Вариант: то это не означает 10) Причем побор взимает сам владелец... пока только земель, не людей. Часть про земли непонятна. 11) Но ответ на дает. не 12) Вместе - десять легионов, три сотни конных, пеших тысячи четыре Вероятно надо пеших и тысячи поменять местами - "четыре тысячи пеших". Потому что в случае с конными и легионами сначало идёт числительное потом род войск. 13) Рыбаков-десси тебе не хватит! Сида дергает ушами. - Речные! По предыдущей книге у меня сложилось впечатление что они именно что морские. Их через слово поминали пиратами, а на внутренней реке не пошалишь. И упоминалось что "рыбка" которую ловят пираты Этайн водиться у чужих берегов. 14) -... горняков! Труд у них почти морской - тяжелый, опасный. Имеются в виду шахтёры или горцы? И если первые то откуда в Глентуи столько шахт? 15) Золото в Африке свое, довольно дешево, Или "своё" лишнее или вместо "дешево" - "дешевое" 16) Отчего-то ситуация кажется до боли знакомой. Отчего? Этот момент так позже и не обьяснён. Хотя допуская что не понял тогда просьба ткнуть пальцем. 17) , а северян как ни громи, замирить можно только большой армией. Возможно пропущена запятая после "северян" 18) ниже будушие Мидленд и Лоуленд будущие 19) возможно раз уж зашла речь про Корн следует вспомнить и упомянуть Думнонию
полная версия страницы